Он сел за игровой стол в углу зала (конспирация) и начал играть с самой маленькой ставки в пять евро. За столом сидело несколько человек, среди которых выделялись две симпатичные, но очень пьяные девушки. Они, не глядя, ставили ставки, смеялись и целовались друг с другом. «Симпатичные, — подумал Рома. — Особенно брюнетка. Где-то я их видел, только где? Русские — точно!»
А две русских девушки Яна и Аня — это были они, строили глазки Роме, и одна другой сказала:
— Где-то я этого оленевода видела? Кола Бельды! Сейчас петь будет, — и обе заразительно и пьяно засмеялись…
Через несколько бросков и стольких же падений маленького беленького шарика, перед Ромой лежала горка фишек стоимостью в несколько сотен евро. Душа Ромы пела, нет, не от того, что он выиграл — он всегда выигрывал, без всяких заклинаний, глупых математических расчетов и прочей билеберды. Душа пела от счастья, что он жив!
Рома, со дня продажи первых сваренных в тазу джинсов, тогда, в Ленинграде, когда его с другом Борей, спасла от бесславной смерти от поноса старая бабка, знал, что для чего-то особого, необыкновенного, бог оставил его на этом свете.
И еще Рома знал, что деньги идут к деньгам.
А Федор Михайлович явно этого не знал, когда смотрел на вращающееся маленькое колесо, здесь, в Баден-Бадене и просаживал все состояние своей жены. Достоевский был игрок! А Рома нет! Рома был еврей!
Бедные герцогини и герцоги, проигрывали свои единственные пять евро из тех миллионов, которые их папы и мамы, бабушки и дедушки оставили здесь, в этом знаменитом на весь мир казино. Они водили шершавыми языками по вставным челюстям, выскребая крошки вечернего печенья, что им подавали в доме престарелых. У них давно уже не было замков и вилл. Эти замки и виллы скупили Ромы и Бори, новые баловни судьбы, новые русские, новые хозяева жизни.
Рома сидел перед кучкой фишек и вдыхал запах денег! До чего же хорошо жить!
И он решил поставить все фишки еще один раз. Насладиться до конца. Он поставил все фишки на число «пять» и в этот момент услышал сзади очаровательный голосок:
— Все говорят, что его канцлер в наказание за Лондон, отправил на Чукотку, а он вот где — в казино! Здравствуй Рома!
Рома похолодел, пот побежал по спине вниз, он медленно обернулся — на него смотрела улыбающаяся, пьяненькая, с сигареткой в длинном мундштуке, Катька Жучкова!
— Что ты здесь делаешь, Рома? — опять тихо спросила Катька. — Тебе разрешил канцлер?
Рома понял, что он пропал! К чему-то вспомнилась кое-как прочитанная в сиротской школе, бабка-процентщица из романа Федора Михайловича «Преступление и наказание», и образ киношного Раскольникова-Тараторкина с топором. Дух Достоевского витал в зале вращающейся игры. «Господи! К чему бы это? — подумал, весь потный, Рома. — Вывести ее на улицу, да в проулке придушить? О, господи, о чем я? Но ведь если эта сука громко назовет мое имя — мне конец! Я до России не успею добраться. Мне придется, как Березе, просить политическое убежище в Англии».
— Вы, наверное, ошиблись, сударыня? Я с севера, но не с Чукотки. Я из другого округа — Ненецкого. Я оленевод Чук и Гек, — сказал Рома.
— Какой ты, Чук и Гек? Ты, Рома — мой муж. Спрятаться от меня решил? Не выйдет. Я на мели. Так, что раскошеливайся!
Рома даже не заметил, как крупье назвал номер, куда упал шарик и сказал:
— Выиграл господин в меховой накидке. Господин эскимос, ваш выигрыш! — и сдвинул лопаткой фишки в сторону Ромы.
— Подвинься-ка, Рома — я хочу поиграть! — сказала пьяная Катька.
Мозг Ромы работал, Рома просчитывал варианты от убийства Катьки, до своего самоубийства. К столу стали подтягиваться заинтересованные граждане, которые давно проиграли свои жалкие крохи, применяя всякие магические заклинания, потирая разные места своего тела, мысленно плюя через плечо, колдуя взглядом над беленьким шариком, крича, что под рулеткой стоит магнит и в нужном месте, крупье останавливает рулетку путем нажатия скрытой в полу педали. У них просто не было денег.
— Рома, а чего ты так вырядился? Хотел, чтобы тебя не узнали? Ну, приклеил бы бороду и усы, одел темные очки и все. А в этом зипуне ты просто смешон!
— А где твой Мел Гибсон? Ты же убежала с ним? Бросила меня, — спросил Рома, лихорадочно ища выход из катастрофической ситуации.
— Он подлец! Оказалось, что у него уже есть новая жена, наша русская, из какой-то деревни. Сука ложится под всех Агентов 007 и Мела затащила в постель. Еще она играет на пианино и поет, как красавица у Коли — Оксана. Также фанерит! Этот козел, Мел поматросил со мной и бросил! И я осталась без денег. Я тебя искала. Но ты не отвечаешь на звонки и яхты твоей в Европе нет. А потом сообщили добрые люди, что тебя канцлер загнал на твой дикий полуостров в ссылку. Я, как нищенка, побираюсь! Мне не на что играть! Меня никто не любит! Рома я хочу к тебе! — запричитала и заплакала Катька Жучкова. А потом добавила: — Твой понос прошел?
Рома отшатнулся и побледнел. Решение было принято. «Катька, ты сама подсказала, что надо делать. Дура, ты и есть дура!» — подумал Рома.
— Вот как раз по этому поводу мне надо в туалет, — сказал Рома. Катька отодвинулась. — Поиграй за меня.
При виде кучи фишек у Катьки снесло башку. Катька была азартная девка! Что в любви, что в игре.
— Коньяк с шампанским даме. Взболтать, но не перемешивать! — сказал Рома помощнице крупье и пошел в туалет.
Дальше его действия были автоматически быстры. В туалете Рома, закрывшись в кабинке, сбросил малицу, поправил бабочку, вышел и направился к выходу. Никто не обратил на него внимание.
— Жарко у вас, — сказал Рома охране казино, при этом кривя лицо так, что если бы кто-нибудь стал просматривать видеозапись, никогда и ни за что не признал бы в этом кривом человеке, русского миллиардера и губернатора Рому.
Рома бежал по узким улочкам города так, будто за ним гналась стая северных волков. «Все — пропал! Пропал! — билась в голове ужасная мысль. — Надо хватать мешок с котелком и кружкой, чтобы не оставлять следов и бежать. Если меня будет искать полиция, то они легко вычислят, где проживал Джон Сильвер, и что он — это я. Да Катька еще заявит обо мне, — сведут концы с концами и сообщат в газеты. Тогда
