Трое суток Абель-2 с открытия, до глубокой ночи просиживал в казино. Он всем намозолил глаза. Его, не играющего, уже неоднократно хотели выкинуть из этого храма игры, но он покупал входной билет за три евро и значит, по законам Германии, имел право нахождения в казино. То, что он не играл — это было его личным делом. А он сэкономил за эти дни пятнадцать евро! Отчета-то не требовалось. Что значит русский человек — везде найдет свою выгоду.
Но он все-таки информацию добыл: «объект» в казино не появлялся. Нет, был один в малице, но по описаниям был больше похож на Рому-губернатора. Эта информация к делу отношения не имела и в Центр отправлена не была. А зря! Абеля-2 сразу бы реабилитировали, и звание вернули, и может быть даже дали орден, ну хотя бы медаль, а лучше премию. Но кто ж знал?
В Центр была отправлена шифровка: «Бочка с апельсинами гнилая», что означало: «Данных по «объекту» в казино не получено. Не появлялся». Компьютер покрутил бобинами с магнитофонными пленками туда-сюда, пожужжал, чуть подымил от напряжения и выдал ответ: «Поищите в городе. Зачем-то же он шел в Баден целенаправленно?» Что значит машина!
Для прочесывания города Абелю-2 в помощь были присланы лучшие профессионалы городского сыска. Круг сужался и остановился на доме номер 9 по Адлерштрассе, где на дверях висел замок и табличка с объявлением на трех языках «Мест нет». Непорядок для немецкого порядка! Сыскари попробовали вскрыть замок, но он был навесной, старинной нижегородской работы и отмычки на него не действовали. Тогда был разработан детальный план захвата здания. Абель-2 даже не сомневался, что объект забаррикадировался за этими дверями. Если бы еще знать в каком номере?
Узнать удалось и довольно просто. Абель-2 обратил внимание, что отель посещают две миловидных девушки, которых он заприметил в казино, где они по вечерам проигрывали приличные суммы денег. Вначале, он решил, что это «содержанки» интересующего его «объекта». Но имеющееся информация по «объекту» говорила об обратном, о том, что он примерный семьянин. Но все бывает… бес в ребро, оторвался мужик от семьи, вот и рванул отдохнуть в Баден-Баден. Это же Баден, а не Кызыл. В Центр была послана шифровка: «Нашел бочку с прекрасными спелыми апельсинами. Прошу разрешения реализовать», что означало: «Мышка в мышеловке». Компьютер выдал: «Пора!» Разрешение на операцию было получено, но под ответственность самого Абеля-2, — если что, никто его не знает. Такова судьба нелегального разведчика. Провал — это его личный провал! Родину подставлять нельзя!
Девушек захватили тихо и без борьбы, и выяснили, без пыток, только на страхе, что в отеле развернут госпиталь для больных с диареей.
— С чем? — спросил их седой сухопарый старичок с бесцветными умными глазами.
— С поносом, — получил ответ.
Кто лежит на лечении, девушки не знают, но русские и немцы. К одному немцу приходит испанка Изабелла. К одной русской — русская Ксения. Один пациент уже выписался — ушел тайно.
— Мы узнали — был в малице, — сказала Аня.
— Малица нас не интересует, — сказал старичок. — Сколько всего русских?
— Две девушки и трое мужчин, — ответила дрожащим голосом Яна. — В первом номере, наш знакомый, Тайсон, баскетболист, два метра ростом.
— Негр что ли? — спросил старичок с умными глазами.
— Нет, белый. У него мама негритянка.
— Не подходит. Негры нам не нужны. Дальше.
— Во втором, Настя — девушка, русская. Ноги, как ходули.
— Ходули нам не нужны. Не подходит. Дальше.
— В третьем Володя — маленький лысый. Все жене звонит в Москву. Мы счета телефонные видели и через двери слышали, как он все ей в трубочку: «Дорогая, любимая, у меня все хорошо, скоро приеду домой в Москву».
— Точно, в Москву?
— Там двери тонкие, хорошо слышно.
— Проверим. Дальше.
– В четвертом, Генрих Блюм — немец. Этот втюрился в нашу, русскую, подружку той, которая с ходулями, во втором номере.
— Не подходит. Дальше.
— В пятом, Отто Шварц — немец. У него любовница испанка.
— Почему любовница?
— А что, жена что ли? Жену-то сразу видно.
— Не подходит. Хватит про немцев. Говорите про русских.
— В шестом, Куклачев, артист. Крашеный блондин. Поет все время. Хорошо поет, плакать хочется.
— И кошки при нем?
— Нет кошки по отелю не бегают.
– Проверим. Дальше.
— В седьмом жил этот оленевод, Кола Бельды, в малице, который Катьку Жучкову бросил. Мы потом узнали.
— Кончайте вы с оленеводом и малицами. Не подходит. Дальше.
— В восьмом какой-то Жан. Тихий. Не выходит. Еврей, но похож на русского, хотя и Жан.
— А вот это, кажется, тот которого мы ищем, — прошептал сухопарый старичок и потер руки.
— Доктора где?
— Так они вчера уехали к себе домой, в Питер.
Девушек отпустили, пригрозив, что в случае чего, их привлекут по статье «Измена Родине», за разглашение государственной тайны и пособничество врагу на вражеской территории. Старикашка еще и пальчиком пригрозил, и облизнулся плотоядно. Девушки убежали, пошатываясь от страха и от радости, что так легко отделались. Думали, изнасилуют. Пронесло! Роток – на замок!..
Через двадцать минут, за деньги, информация была у Прохора. Абель-2 не спросил, а поэтому не учел обслуживающего персонала — санитара Александра. Какие еще санитары? А тот давно заприметил, что какие-то граждане, одинаково одетые, широкоплечие, топчутся у главного входа, и пробуют открыть замок. Как же? — этот замок, бабка одна, с русской деревни привезла, он на ее чемодане висел. Она с бойфрендом приехала. Чемодан украли, а замок остался. Чемодан
