— А давайте выпьем за Россию! — сказал Володя Танин.
— За Россию и за дружбу с Германией! — добавил Генрих Бауман.
— Ура!.. — тихо просипели все…
В динамиках звучал бодрый голос: «Уважаемые пассажиры. С вами говорит командир корабля, летчик первого класса… Мы прилетаем в столицу России, город-герой Москву. Прошу пристегнуть привязные ремни…»
В иллюминаторах виднелась пустынная, малолюдная, неряшливая, грязноватая, неприбранная, но такая дорогая и любимая Россия.
Как все-таки, хорошо дома!..
X
Профессору Берлинского университета и по совместительству, мужу канцлера Германии, было плохо. Они c женой вчера были на приеме во Французском посольстве и он, по незнанию, что-то съел. Говорила же ему жена, чтобы ни к чему не притрагивался, так ведь нет — только она отвернулась поговорить со своим коллегой, французским кайзером, как мужу, почти насильно, сунули какую-то лягушку в рот. Взял бы, да и выплюнул! Так нет же — проглотил. Ну, что с него взять — профессор, интеллигент! И вот с утра болел — сидел на горшке и стонал. Даже умереть собрался. Канцлер, как всякая жена, бегала к дверям туалета и спрашивала, и ругала, и слезы лила — ничего не помогало. И что делать? Не в больницу же его, дурака такого, вести — завтра вся Германия знать будет о болезни ее мужа, и никто руку ей не подаст! А вдруг что-то заразное? Она, конечно, слышала о каком-то удивительном русском лекарстве, но о каком не знала. Саму ее бог миловал, она иностранной пищей не пользовалась — все свое приносила с собой — помощники приносили, и она во время застолий отходила тихонько в сторонку, вроде как посоветоваться с помощниками, и съедала кусочек свиной рульки или баварскую сосисочку, да пивом «Бауман» запивала. И чувствовала всегда себя здоровой и полной энергии. Правда, живот тоже сегодня покручивало — хорошо, что в квартире было целых два туалета. Может, отравили?
Тут позвонил, по партийным делам, наставник ее, бывший канцлер Гельмут и начал, по-стариковски, жаловаться, что его никто не вспоминает, на встречи не приглашает. Приходиться самому себе готовить еду.
Тут-то канцлер и вспомнила, что бывший канцлер о России многое знает.
— Послушайте, дружище Гельмут, — сказала канцлер, — вы же все о русских знаете — у них есть какое-то лекарство, которое помогает при несварении желудка.
— А-а, так у тебя понос! — заорал в трубку глухой на оба уха бывший канцлер.
— Не у меня — у мужа, — поправила его канцлер.
— А какая разница. Как говорят русские: «Муж, да жена — одна сатана!» Я понял. Тебе нужен калган на спирту. Пока был жив БН, светлая ему память, у меня всегда была бутылочка в запасе. Звони своему другу, русскому канцлеру — он то, должен знать о таком лекарстве, он все в своей стране знает.
Канцлер позвонила русскому канцлеру.
— Привет дружище, — сказала немецкий канцлер, — мне нужна твоя помощь — достаньте мне в России калган на спирту.
— У тебя болит живот? — ехидно, но участливо спросил русский канцлер.
— У мужа.
— А какая разница. Муж, да жена — одна сатана! Я о таком лекарстве, конечно, знаю. Какой русский не знает. У меня бабка деда в деревне всегда лечила калганом на самогонке. Деду очень даже нравилось болеть и лечиться. Сейчас позвоню на родину, в деревню, попрошу найти…
Через час русский канцлер позвонил канцлеру немецкому:
— Все в порядке, привезли спецбортом. Сейчас спецсвязью передам, через час у тебя будет. Ты только разрешение дай, чтобы мой личный истребитель не сбивали. Кстати, мне сказали, что все русские, после предварительного лечения калганом, ездят лечиться к вам в Баден-Баден, и даже адресок дали: Адлерштрассе девять. Там какой-то маленький отель, и не дорого и, главное, полная анонимность. Мне, по секрету, подтвердили эту информацию наши миллиардеры Володя Танин и Прохор. Кстати, говорят, и ваш пивной король Бауман там лечился. Поезжай. Расскажешь потом.
— Откуда у тебя такие подробные сведения о Германии?
— Так у меня профессия такая — все знать!
— А может, вместе, по-семейному?
— А что. Сейчас переговорю с нашим кайзером и может с ним, семьями, к вам, здоровье подлечить и приедем. К вечеру позвоню! Не болей! Целую! Нет — лучше, обнимаю! Пока…
***
Через полгода «Отель Счастья» нельзя было узнать. Все номера были отремонтированы, за чистотой следили красивые девушки в расписных коротких платьицах. Чистота была изумительная. Они убирали, и что-нибудь тихо напевали на всех языках бывшего Советского Союза. А какие народные песни были в бывшем-то — о-го-го! Их искали «по сосенке» — где это видано в наши-то времена, чтобы красивая да еще и умела тряпкой убирать, и очень хорошо. Жаль только, часто приходилось набирать других — почему-то очень быстро девушки выходили замуж за состоятельных холостых и не очень холостых постояльцев. Но проблем с кадрами не было. Там… никогда не убавится женская красота. И мест в отеле не было. На полгода вперед все номера были забронированы.
Утром обитатели номеров, в основном состоятельные немцы, русские и французы, пили крепкий чай из самовара и не с пакетиками, а из заварного чайника. Было огромное разнообразие еще горячей русской выпечки, варенья, мясных изделий, горных сыров, прекрасной северной рыбы… По желанию, подавалась запотевшая рюмочка водочки или самогона, с огурчиком и блином с икрой, особенно это нравилось тем, кто болел после вчерашнего. А «болели» все! В углу, на почетном месте, стояла большая бутыль с настоянном на спирте калганом. Надпись на пяти языках гласила: «От всех болезней!» Все, по мере необходимости, лечились этим изумительным лекарством. А вечерами, многие постояльцы не уходили в казино, а посетители стояли в очередь, чтобы попасть в кафе гостиницы.
Под цыганские песни и пляски всем подносили водочку с икрой. Каждому наливали обязательную порцию украинского борща с пампушками, сметаной и чесноком. И все это под водочку. Потом шли блины, расстегаи, пироги, рыба, холодцы, варенья, русские салаты… Вино не подавалось. Только чистейшая, по особому заказу сделанная во Франции, русская водка и немецкое пиво «Бауман». Не воспрещалось эти напитки смешивать. Особо стремились попасть в ресторан русские, приехавшие отдохнуть в Баден-Баден. В России им так надоела псевдорусскость, особенно в еде — когда украинский борщ готовил негр, а сибирские пельмени араб; они заранее заказывали столики, чтобы поесть настоящей русской еды.
Но когда балалаечники начинали играть «Степь широкая» все начинали обниматься и петь. Особенно эту песню любили немцы. Они начинали раскачиваться, трясти кружками с пивом, смешанным с водкой, подпевать и
