Возникло оживление, больше похожее на лёгкую панику. Девочки поспешно, словно боясь опоздать, сдёргивали с косичек тонкие разноцветные резинки, тянули пряди, стремясь поскорее отделить одну от другой, встряхивали головами. И скоро вокруг, словно диковинные цветы распустились пушистые шлейфы волос - золотистые и русые, кудрявые и прямые. И как я ни старалась оставаться равнодушной ко всему, но в горле встал комок, когда косички перестали привычно щекотать шею, а обе резинки сиротливо легли в ладонь.
Яринка из-за упавших на лицо освобождённых прядей, жалобно улыбнулась мне, и я поняла, что подруга чувствует нечто похожее. И не только она. До нас доносились тяжёлые вздохи, чьи-то всхлипы, некоторые девочки обнимались. Оглянувшись на миг, я увидела, что и кое-кто из взрослых на последнем ряду промокает глаза платочками.
Музыка постепенно стихла, Агафья чуть прокашлялась (неужели тоже растрогалась?), и жестом разрешив нам сесть, заговорила в микрофон:
- Не забывайте, что вместе с привычкой заплетать по утрам две косички, вы оставляете позади своё детство, пору беззаботности и безответственности, игр и шалостей...
На этот раз фыркнула я, незаметно пихнув Яринку локтем. Чего-то Агафью занесло. Где она нашла у нас беззаботность, а тем более безответственность? А настоящих игр и шалостей наверно в жизни не видела, раз принимает за них чинные прогулки по дорожкам приюта и посиделки у телевизора в гостиной.
Я снова отключилась, второй раз выслушивать про женское предназначение и обязанности - увольте.
Наконец, когда Агафья выдохлась, наступила заключительная часть посвящения. Снова зазвучала музыка, на этот раз торжественная, опять пришлось вставать, а на сцену заторопился Пётр Николаевич.
- Девушки! - не выдержав столь высоких нот, микрофон слегка зафонил, но директор бесцеремонно тряхнув его, дал команду к последнему действу, - Заплетите косы!
Мы с Яринкой повернулись друг к другу. Конечно, заплести самой себе одну косу гораздо легче, чем две - не нужно возиться с пробором, но ритуал предполагал иное. Я слышала, что в семьях первую косу в день двенадцатилетия девочке заплетает мама, нам же пришлось полагаться на подруг.
Резиночки кто-то убрал в карманы, кто-то надел на запястья, и на свет появились белые ленты, выданные нам накануне. Коса с вплетённой в неё белоснежной лентой - символ невинности. Отныне и до замужества так мы и должны ходить.
А потом нас по очереди поздравляли все учителя и воспитатели, что затянулось ещё на полчаса, и от пережитого волнения ужасно хотелось пить, а тяжесть косы непривычно оттягивала голову назад. В заключение у микрофона в очередной раз возникла Агафья, чтобы напутствовать своих воспитанниц в новый жизненный этап.
- Девушки, сейчас у вас будет свободное время до праздничного обеда. Советую потратить его на то, чтобы обдумать, каким образом вы можете уже сейчас положительно повлиять на своё будущее, улучшив показатели в ваших анкетах.
К её совету прислушались. Когда наша группа покидала актовый зал, уже не ровным строем, а разбившись на кучки, я со всех сторон слышала:
- Ой, у меня хвосты по русскому и кулинарии, попрошусь на продлёнку.
- А можно будет пересдавать экзамены?
- Что нужно, чтобы помогать поварам на кухне?
- Интересно, меня возьмут убираться в церкви...
Мы с Яринкой не сговариваясь, прибавили шаг, постепенно отрываясь от взволнованных одногруппниц.
- В дортуар?
- Не, - Яринка ошалело помотала головой, - Давай подышим немного, а то я уже ничего не соображаю.
Мы не торопясь пошли по дорожке, под медленным снегопадом. Я сняла варежку и, подняв перед собой ладонь, задумчиво наблюдала, как на неё опускаются снежинки, сразу превращаясь в крошечные капельки. Яринка же принялась ловить их ртом, задрав голову и высовывая язык. Да уж - девушка...
Пользуясь тишиной и уединением, я решила поделиться своей тревогой:
- Ярин, ты не знаешь, когда парней из шестнадцатой группы увезут? И на сколько?
- На учения? Знаю, - невозмутимо отозвалась подруга, - Сегодня у них тоже посвящение, только у нас в невесты, а у них в солдаты. А увезут первый раз, кажется в конце января и на месяц.
Я облегчённо передохнула. Значит, у меня ещё есть время, чтобы придумать, как мы с Дэном могли бы увидеться и поговорить. А Яринка продолжала:
- После этого их будут увозить каждые два месяца. Месяц там, месяц здесь.
- Откуда ты знаешь?
Она поморщилась:
- Отец любил про армию хвастать. Ему больше-то и вспомнить нечего. Сначала начинал бурчать, что мама ему сына родить не смогла, вот он бы его научил... а потом как пойдёт трещать, не остановишь! Это же не только в приюте так, но и везде. Раньше в армию забирали парней с 18-ти лет и сразу на год. А потом решили, что лучше будет вот так, с перерывами на учёбу, зато четыре года.
Мы свернули к стадиону, где весело гомоня, катались на коньках младшие мальчишки. Хотелось бы и мне так попробовать, но, увы, как я узнала здесь - спорт не для девочек. В Маслятах коньков у меня тоже не было, но на лыжах я ходила неплохо. Их, широкие лыжи, подбитые снизу шкурой изюбря, специально сделала для меня мама...
Яринка подумала о том же.
- У нас во дворе каток был, так мы с девчонками прямо на подошвах катались, когда никто не видел.
- Получалось?
- Да ну. Падали только. Но всё равно весело. Слушай, пошли за стадион, тайник посмотрим?
- А чего его смотреть, мы же ещё "Хроники" не дочитали.
- Просто так. Всё равно делать нечего.
С этим доводом я согласилась. И как оказалось - не зря. Когда Яринка, делая вид, что вытряхивает снег из ботинка, ухватилась за металлический столбик, её ноздри затрепетали, а зрачки расширились.
- Дайка...
- Что там? - я начала торопливо оглядываться - не смотрит ли кто на нас? Никто не смотрел. А Яринка уже выпрямилась, на миг незаметно сунув руку в карман. И радостно шепнула:
- Записка.
- Пошли в дортуар! Нет, там наверно девчонки. На лестницу!
Мы так торопились, что не стали подниматься на свой этаж, а достали послание Дэна между первым и вторым.
- Читай ты, - поскольку идея проверить тайник принадлежала Яринке, я уступила ей это право.
И Яринка шёпотом прочла.
- Завтра сразу после ужина, возле прудика, сядьте на последнюю от леса скамейку справа.
Мы помолчали, моргая.
- Чего?
- Сесть на скамейку после ужина, - машинально повторила я, - возле прудика. Что там делать?
Но Яринкины глаза уже горели привычным азартом.
- А вот и узнаем, - она
