– Вот, жду транспорт… – между тем продолжала разговор Ксения.
– Ты бы сходила с мальчишками куда-нибудь. Съездили бы в парк, что ли, на аттракционы…
– Да, конечно. Обязательно съездим, если погода позволит.
Было ещё темно, на остановке стояло всего несколько человек. Фонари буравили густой мрак своими жёлтыми глазами, крупные хлопья снега, подхваченные волнами ветра, начинали свой очередной «штурм». Ощущалось некоторое потепление, мороз больше не жалил щёки своими иглами, зато поднялся ветер, и воздух насытился влагой...
– И на рынок надо съездить… К Новому году прикупить чего-нибудь, – напомнила мама.
– Конечно, съездим… Вон, мой автобус подходит. Через полчаса я буду дома…
В этот момент прямо перед ней остановилась машина, у которой распахнулась задняя дверь. И тут же за спиной послышались быстрые шаги. Не успев сообразить, что к чему, Ксения почувствовала, как её грубо и сильно схватили за руки и потащили в сторону автомобиля.
– Что вы делаете! – в страхе закричала она, но сопротивляться двум сильным мужчинам Ксения не могла. Они впихнули её на заднее сидение, уселись по бокам и захлопнули дверцы. Машина тронулась.
– Что это значит? Немедленно выпустите меня!
– Заткнись, – прошипел ей в ответ тип справа. – Будешь кричать – перережу горло. Будешь паинькой – останешься цела. – И в салоне тускло сверкнуло лезвие ножа.
Арсентий вошёл в лабораторный «отсек» и, как обычно, мысленно поприветствовал Пирогова. Андрон сидел за столом и что-то писал. Увидев «брата», поднялся ему навстречу.
– Биореактор полностью загружен, идёт процесс формирования микрососудистой основы, – по-военному доложил профессору андроид. – Все параметры занесены в журнал наблюдений.
– Отлично. Вижу, на тебя можно положиться.
Он снял куртку, повесил её в шкафчик. Затем подошёл к столу.
– Творишь? – спросил Ледовской, увидев целую стопку исписанных листов.
– Да так, немного... Хочу выработать свой собственный стиль и почерк, а то твоим писать как-то… неудобно… Мне не нравится быть подражателем. Хочешь чаю?
– Да, с холоду не мешало бы… Можно взглянуть?
– Конечно, посмотри. А я заварю чай… Ксения ушла?
– Да. Кстати, как она тебе? – на первый взгляд, вполне буднично спросил Арсентий, выбирая лист бумаги, на котором совершенно незнакомым ему почерком было написано небольшое «произведение».
– Я не понял…
– Ну, в смысле: она тебе понравилась?
Андрон налил в чашку кипятку, бросил туда пакетик с чаем и два кусочка сахара.
– Понравиться может фильм… блюдо… пейзаж… иное произведение искусства… Или одежда… Но человек? К человеку можно чувствовать симпатию или антипатию, – впервые Андрон не отвечал чётко и кратко, а рассуждал, подыскивая подходящие слова. – А Ксения… Это – величайшее творение... Береги её, брат.
«Вот даже как… подумал Арсентий. – А ты, братец, заметно повзрослел…»
Он отхлебнул горячего чаю и углубился в чтение.
«Утро последнего дня.
Город, над которым никогда не было радуги.
Солнца нет, надежды тоже нет и уже ничего нельзя изменить.
Между столбами потрескавшихся высоток огромными черными кулаками протискиваются рваные тучи. Вот-вот полетят на дырявые крыши шипящие слюни кислотного дождя.
Душный зловонный ветер шелестит пластмассовыми листьями сколиозных деревьев. Гигантской обрюзгшей медузой расползается по узким улочкам ядовитый смог.
Редкие пешеходы кажутся механическими куклами среди бесконечного потока злобных и прожорливых тварей – автомобилей, чавкающих по разбитой дороге, а нахохлившиеся больные птицы – грязными кляксами вокруг переполненных мусорных баков.
Если задрать голову вверх, то, кажется, что пространство искривляется, и многоэтажные коробки домов нависают, плющат и вминают вас в нагретый пластилиновый асфальт. Но лучше этого не делать.
Безразличным людям уже все равно: они смотрят только себе под ноги, чтобы в очередной раз не наступить на какую-нибудь мерзость.
Они давно ничего не чувствуют и не слышат друг друга. На первый взгляд – люди, а приглядишься – просто тени...
Они едят то, что им дают и одеваются на распродажах... Когда спотыкается и падает их малыш, они закрывают глаза, а не протягивают руки...
И теперь, лишь худенький лысый мальчик в инвалидной коляске, удивительно похожий на меня, выбрался на свой балкон, чтобы поглазеть на очередной конец света…
Утро последнего дня.
Город, над которым никогда не было радуги…»
Арсентий отставил в сторону чашку и закрыл глаза. «Боже мой, – подумал он. – Что же я наделал»…
Он был уверен, что с такой безысходной щемящей тоской может писать только человек. Причём, далеко не каждый.
– Ну, как? – спросил Андрон.
– Довольно грустное откровение, – после длительной паузы ответил профессор. – Интересно, отчего так?
– Навеяло, – уклончиво ответил «синтетический человек». – Ты чем сегодня думаешь заняться?
Ледовской собрался было ответить, да его прервал телефонный звонок. На экране высветился незнакомый номер. Сердце отчего-то тревожно ёкнуло.
– Здравствуйте, Арсентий Александрович! – вкрадчиво прозвучал уже ставший знакомым голос. – Вы преподнесли нам очень неприятный сюрприз. Поздравляю вас с недавней славной победой и с удивительным научным открытием…
– Спасибо… – сдержано ответил Арсентий.
– Отчего же вы не веселы? Понимаю: устали вести «двойную» игру. Но пришло время открыть ваши карты.
Ледовской молчал.
– Теперь у вас действительно появился защитник… Браво, профессор! Но от серьёзного разговора вам всё равно не уйти. Ваш «братец» тоже уязвим, и мы без труда можем его уничтожить. – Арсентий взглянул на Андрона. Тот всё слышал. – Но, чтобы вы впредь были более благоразумны, мы прибегли к другой крайней мере… Ваша подруга у нас, Ледовской! В данный момент она находится в состоянии медикаментозного сна. Накачана наркотиками… Вы знаете, к чему это может привести…
Арсентию показалось, что кто-то перекрыл ему воздух.
– Но её ещё можно спасти. И мы будем стараться не причинить ей неоправданного вреда. От вас же требуется только одно…
– Я согласен, – выпалил Арсентий. Андрон одобрительно кивнул головой. – Я готов приступить к работе хоть сейчас! Только отпустите Ксению!
– Хорошо. Мы, конечно, отпустим её. Но не сейчас. Ждите нашего звонка. И прошу вас, не делайте глупостей…
Абонент отключился.
– Николай Андреевич, это – Ледовской.
– Здравствуйте, Арсентий Александрович. Случилось что-нибудь? – даже по телефону можно было понять, что Сунцов насторожился.
– Случилось.
– Вы по поводу того нападения, что произошло в студии Николая Бондарева?
– Да. И не только. Я в тот раз вам не всё рассказал. А тут ещё… нагрянула беда. Похитили человека… Мне необходимо с вами встретиться. Срочно.
– Хорошо. Вы можете сейчас ко мне подъехать?
– Нет, будет лучше, если мы все соберёмся вечером в клубе краеведов. Все – это люди, которые… знакомы с обстановкой, то есть, в курсе последних событий.
В клубе калининградских краеведов в этот
