В конце рассказа его по комнате залетала навозная муха. Стремясь на вольный воздух, она застучалась в оконное стекло, надоедливо жужжа.
Очнувшись от воспоминаний, старик щелчком прибил насекомое и вытер ноготь о рукав серой рубашки.
- Давай, Тимофей Степанович, еще выпьем, - предложил Золукин, порылся в рюкзаке, достал бутылку водки и разлил ее по кружкам.
Снаружи возник и пропал трескучий звук, - это белые «Жигули» увезли на станцию женщину в пестром платье, которая верила, что ее семейная жизнь скоро обязательно и бесповоротно наладится. В ее сумочке лежала бутылочка со снадобьем от алкоголизма - дар Сидорихи.
- С превеликим удовольствием, - старик выпил водку частыми глотками, доел бутерброд и попросил дружелюбно: - Миша, скажи, не бойся, зачем ты сюда приехал?.. Все, что ты скажешь, умрет за этим столом.
- Я приехал порыбачить, - медленно отозвался Золукин, ненавидя себя за ложь и за роль гонца насильника.
- Да, речка наша рыбная!- поддержал старик тему рыбалки. - Я тебе на ней одно место заговоренное покажу. Окуней наловишь - вот таких! - старик для наглядности рубанул по столу ребрами ладоней; и выходило, что рыбины обещались полуметровой длинны. – Надысь, окунь у меня клюнул, я его полчаса вытянуть не мог. А другой раз …
Слушая побасенку о сказочных рыбных трофеях, Золукин задремал, подпирая голову рукой. Старик заметил это и бесшумно исчез из комнаты. Вернулся он минут через десять, рухнул на кровать и крепко заснул. А из кухни появилась дымчатая кошка. Мягко вспрыгнув на подоконник, она принялась умываться, певуче мурлыкая.
4
Михаил Золукин проснулся и медленно поднял голову со скрещенных на столе рук. С минуту он созерцал в верхней половине окна кусок звездного неба. Затем встал и осторожно двинулся по лунной дорожке к открытой двери. Через нее попал в сени, из сеней на терраску, а оттуда наружу, где помочился на угол избы. И сразу он почувствовал себя счастливым и заметил мерцающий свет в оконце сарая, который примыкал к избе Сидорихи. Вгляделся он, прислушался и очаровался тихим грустным пением. Густой женский голос растягивал гласные, создавая из них гармонию без ритма.
Не заметно для себя Золукин добрел до мерцавшего оконца и коснулся кончиком носа стекла, в которое билась ночная бабочка. И увидел он костерок на земляном полу, а рядом с невысоким пламенем женщину на коленях, освещенную беспокойными оттенками красного. Широкая прядь ее прямых седых волос, зашторивая глаз и щеку, спадала на колени, сведенные вместе под черной юбкой. Женщина тоскливо выла и плавно качала головой, касаясь плеч, прикрытых траурной шалью.
Когда же она умолкла, Золукин обогнул сарай и распахнул его дощатую дверь.
Костерок догорал. Мелкие шустрые язычки пламени бегали по углям, как будто играя в салки.
- Миша, иди ко мне, - потребовала Сидориха и поднялась на ноги. - Миша, назови свой домашний адрес, - и, округлив перед собой руки, словно хотела обнять гостя. Взгляд ее широко открытых глаз был тяжел и мрачен.
- Зачем? - встревожился Золукин. От легкого головокружения, от слабости в ногах, он уселся на земляной пол и посмотрел на неподвижное лицо старой женщины, бледное в лунном свете, проникавшем через дыры в соломенной крыше.
- Миша, назови свой домашний адрес, - повторила Сидориха, и глубокая вертикальная морщина появилась над ее переносицей.
- Зачем? - заупрямился Золукин, предугадывая непоправимую беду с Локареевым.
- Я чувствую, что ты живешь рядом с гадом, который испоганил Прасковью, мою девочку, мою преемницу, когда она лежала здесь, в сарае, на сене и общалась с космосом, с вечностью. Теперь чудо-сила, которую я взрастила в Прасковье, истекает из нее. Скоро моя девочка, моя преемница, не сможет помогать людям. Чтобы это не свершилось, - надо наказать насильника.
- Но твоя Прасковья не сопротивлялась Локарееву, - проронил Золукин и ощутил, что провалился в темную бездонную бездну, в которой нет времени, нет забот, нет радостей.
Когда падение в непроглядную бездну прервалось, Михаил Золукин увидел, что лежит щекой на холодных углях костра, что утро сменило ночь.
- Прощай, Тимофей! Прасковья, садись в машину. Надо спешить, Прасковья. Надо наказать насильника, пока чудо-сила совсем не покинула тебя, - раздался снаружи сарая голос Сидорихи.
- Стойте! Стойте! – провопил истерично Золукин и попытался встать на ноги. – Стойте! Стойте!
Но не встал - руки и ноги его оказались связанными крепкой веревкой. А воплям его ответил трескучий рокот белых «Жигулей», который вскоре сменила тишина, иногда нарушаемая щебетом птиц.
5
Утром, проводив жену на работу, а дочь на выпускной экзамен по русскому языку, Локареев почувствовал внезапное недомогание. Развязав пояс шелкового халата, он прилег на кровать в спальне и прислушался к своим ощущениям. Ничего конкретно у него не болело; просто телом овладела слабость, схожая со слабостью при большой потере крови.
«Кто здесь?», - вдруг почувствовав на себе чей-то враждебный взгляд, встревожился Локареев. Оторвав голову от подушки, он осмотрел комнату, но никого не обнаружил.
В квартире раздался звонок.
Локареев сорвался с кровати, выбежал в прихожую и, открыв входную дверь, увидел девочку из Гобенок и старуху в черном длинном платье.
- Что вы хотите?! Почувствовав, что неведомая сила толкает его в грудь, воскликнул он визгливо и испуганно.
- Твой член, - сказала Сидориха утробным голосом и выхватила из кармана длинной юбки кривой нож с толстой деревянной ручкой.
- Не шути, бабка! Я заглажу свою вину! Я дам вам денег! – горячо пообещал Локарееа, не в силах сдержать дрожь в коленях.
- Ни какие деньги не вернут Прасковье чудо-силу! – объявила Сидориха и согнула руку с ножом.
- Ладно, бабка, не хочешь денег, зови полицию, - Локареев снял трубку с телефона, который стоял в прихожей на тумбочке. - Но экспертизы не было, и ты не докажешь, что я поимел твою девчонку. Поняла?
- Поняла, - подтвердила Сидориха и воткнула нож в грудь насильника.
Звучно выпустив газы из прямой кишки, Локареев повалился на пол, широко раскинул ноги, и вытаращенные глаза его словно замерзли.
- Отвернись, - обратилась Сидориха к Прасковье, которая с бледным лицом стояла у входной двери и нервно покусывала губы.
Девочка подчинилась.
