1
Михаил Золукин мутным взглядом посмотрел на географическую карту России, которая скатертью накрывала стол. Вчера вечером было много водки и было хорошо, а сегодня голова болит, - похмелиться бы, но нечем!
Вчера, во время пьянки, он показывал Локарееву на карте и рассказывал о местах, в которых бывал, работая дальнобойщиком. Доводилось ему возить груз из Москвы на Урал, на Кольский полуостров, в Краснодарский край. Да, много интересных мест он повидал!
На столе резко звякнул красный телефон, прикрывавший на карте часть Тверской и Ленинградской области.
- Алло, - сняв трубку с аппарата, сказал Золукин.
- Это Локареев, - тихо прозвучал в трубке мужской голос. - Мишка, у меня к тебе деликатное дело. По телефону не могу - жена дома, может услышать. Мишка, я зайду к тебе с беленькой?
- Заходи, - позволил Золукин, положил трубку на аппарат и подвигал по карте две рюмки и тарелку, в которой со вчерашней пьянки осталась луковица и два заветренных кусочка черного хлеба. Больше ничего съестного у него не было. Хотя когда, он был женат, холодильник ломился от продуктов, из которых жена отлично готовила разносолы. Но полгода назад вкусной домашней еде и уюту пришел конец. Пока он был в очередном рейсе, жена ушла жить к владельцу автосалона. С тех пор Михаил Золукин - сорокалетний брюнет среднего роста – непритязательно относился к еде и к одежде. После развода он бросил работу водителя-дальнобойщика и зажил, собирая по городу пустые алюминиевые банки и сдавая их в приемный пункт. В общем, денег на жизнь, которая его устраивала, ему хватало.
В прихожей звякнул звонок. Золукин вышел из комнаты и открыл входную дверь.
- Вот и я, - тихо сообщил Локареев - упитанный черноволосый крепыш - прошагал за хозяином в комнату и поставил на стол бутылку водки.
- Присаживайся, - ногой пододвинув стул гостю, пригласил Золукин, опустился на другой стул, быстро скрутил пробку с бутылки и разлил водку по рюмкам. – Что за деликатное ко мне дело? Выкладывай.
- Есть одно место. На электричке туда час пилить, потом на попутке минут тридцать, - торопливо сказал Локареев, жадно выпил рюмку водки и шумно вдохнул через широкие ноздри, к которым приложил кусочек черного хлеба. - Я прошу тебя, Мишка: смотайся туда завтра.
- Что я там потерял? - усмехнулся Золукин, опрокинул рюмку водки в рот, глотнул и закусил хлебной корочкой, отломленной от кусочка. – Мне и в нашем районе банок хватает.
- Такое дело, Мишка, - выпив еще рюмку водки, сообщил Локареев угрюмо. Девчонку, внучку старухи, которая там живет, женщиной сделал.
- Ну, ты и гад! - представив плачущую девочку под тушей Локареева, рассвирепел Золукин и смахнул со стола бутылку и рюмки. - Ты же - участковый! У тебя дочь есть! Тебя убить мало! Проваливай отсюда и бутылку свою забери!
- Мишка, на моем месте любой мужик поступил бы как я! - проверещал Локареев, слетел со стула и поднял с пола бутылку, катившуюся под стол. Животный страх мелькнул на его упитанном лице и на пару секунд поселился в его черных глазах.
- Заткнись и проваливай! - потребовал Золукин, искренно сожалея, что пил водку с соседом не только сейчас, но и часто прежде. – Я больше с тобой никаких дел иметь не хочу!
- Мишка, ты представь: душная ночь, в избе не продохнуть, - зачастил словами Локареев, скребя пятерней белую майку на груди. - Я пошел спать в сарай. Улегся на сене и вдруг чувствую, кто-то пристраивается ко мне. Я откатился в сторону и смотрю. Луна светит через дырявую крышу, а рядом со мной лежит голая девчонка. Глаза ее закрыты, черные волосы распущены, руки за головой и ноги раздвинуты. Бормочет она, а что-то, понять нельзя. Я толкнул ее,- она с закрытыми глазами все бормочет и бормочет. А груди ее, окаянные, как опрокинутые пиалы, - Локареев в два глотка выпил остатки водки в бутылке и уставился тревожным взглядом на окно. - И я не стерпел. Она не сопротивлялась. Она постанывала, она урчала кошкой. Утром я проснулся, девчонки рядом нет. Тут, Мишка, я струхнул, что она убежала заявлять на меня в полицию. Схватил я ноги в руки и на станцию; даже удочки у старика, соседа старухи, забыл, - Локареев с растерянным лицом перевел дыхание и поставил пустую бутылку на стол. - Уже неделя прошли, но меня не задержали. А я сон потерял, все думаю, как там девчонка? И к жене у меня отвращение. И голос старухи полсотни раз в день зовет меня: приезжай, приезжай в Гобенки.
- И поезжай! - злобно объявил Золукин и встал со стула.
- Забываешься, гражданин Золукин! – строго произнес Локареев, и широкое лицо его стало строгим. – Сколько ты моей водки выпил?.. Молчишь?! А я скажу… Если сто грамм водки считать за километр дороги, то вокруг Москвы она в три кольца ляжет… Скажешь, не так?!
- Так, - неохотно согласился Золоукин и пояснил: – Но недаром я твою водку пил. Я тебе, участковому, за нее докладывал, что видел, что слышал от людей о кражах и грабежах в нашем районе.
- Так не разрушай наше многолетнее взаимовыгодное сотрудничество, и мы еще много вместе преступлений раскроем, - произнес жестко Локареев.
- Хрен с тобой! Поеду в, как их там, Гобенки! – почувствовав сильное желание выпить водки, согласился Золоукин. - Неси еще бутылку!
Локареев мгновенно исчез из комнаты и вскоре вернулся с двумя бутылками водки и баночкой маринованных огурцов.
Пьянка продолжилась, и Золукин узнал от соседа, как добраться до Гобенок, и получил от него деньги на дорогу.
2
Выйдя из электрички и закинув за плечи потертый рюкзак, в котором звякнула бутылка о бутылку, Михаил Золукин, держа в руке чехол с удочками, спустился с платформы и на потрескавшийся асфальт маленькой площади.
На автобусной остановке, под дощатым козырьком на четырех бетонных столбах, стояло несколько стариков и старушек - кто-то с саженцем в руке, кто-то сумкой на колесиках, кто-то с лопатой.
«До Гобенок со станции автобусы не едут. Лови частника», - вспомнил Золукин совет Локареева и направился через площадь к белым «Жигулям», в которых виднелся водитель, читавший газету.
- Мне в Гобенки! Довезете?! - опередив Золукина, к передней дверце легковушки подбежала и спросила женщина средних лет в пестром платье.
- Довезу, - сложив и убрав газету в бардачок, позволил пожилой водитель в выгоревшей на
