- Уходите, - велела она, - медленно развернитесь через левое плечо, и уходите. Вам нечего здесь больше делать. Вам незачем видеть, в какую могилу он ляжет, и что произойдет потом. Довольно крови, довольно смертей. Тот, кто должен был умереть, умер сегодня ночью.
- Последний вопрос, - попросил я, и, восприняв молчание как знак согласия, задал его: - Человек, за которым мы шли, это...
- Мой муж.
Удерживавшая нас сила тюлевой занавеской упала к нашим ногам. Слова больше не были нужны. Медленно-медленно, словно под дулом автомата, мы развернулись, как она и велела, через левое плечо, и вышли за ворота кладбища, не посмев оглянуться. Мои ноги дрожали, и эта дрожь не была дрожью усталости от долгой ходьбы.
Мы молчали до самого моего дома. Мы не шли, мы переставляли ноги, которые сами вели нас по заданному маршруту. Мы были похожи на мертвецов больше, чем то, что укладывалось сейчас в свою могилу, а, может быть, уже улеглось. Мы радовались каждому встреченному человеку, просто потому, что он был живым, но радость не отражалась на наших лицах. На них не отражалось вообще ничего.
Шок стал отпускать только дома. Мы вошли в мою квартиру, не разуваясь прошли на кухню, где я, как и собирался, налил нам по стакану бренди. Крепкий напиток опалил горло и расплавленным металлом пролился на сердце, все еще сжатое ледяными тисками страха. Жидкий огонь растопил лед, мы снова обрели способность говорить, и мы заговорили, перебивая друг друга, выплескивая все то, что осело под сердцем за эту жуткую ночь.
Мы завалились спать, когда за окном уже рассвело, и на весь день, почти до самого заката, провалились в крепкий сон, без кошмарных сновидений.
Оно ушло.
Я нашел в себе силы сходить на кладбище через неделю, да и то потому, что день был ясным и солнечным. Я пришел туда в полдень, в ясный субботний полдень, и часа два бродил между могилами, вглядываясь в фотографии на надгробиях.
Я нашел бы его раньше, если бы не пропускал парные могилы, стоящие рядом в одной оградке. Но я нашел его. Нашел их. Он умер 16 ноября 2012 года, больше трех лет назад, в возрасте 35 лет. Под ее фотографией стояла дата: 30 июля 2016 года. Последняя суббота июля. Тот же день, ранним утром которого она говорила со мной у ворот этого же кладбища. Ее могила была свежей и совсем пустой: ни венков, ни цветов, только надгробие из черного гранита с датой рождения, датой смерти, именем и одним лишь словом, доминирующим на памятнике.
И, конечно же, фотография. Ей было 37, когда она умерла, и она была красивой. Совсем не похожей на свой голос. Впрочем, может быть в тот момент, когда она стояла позади меня, она уже была мертвой, и выглядела совсем иначе, чем при жизни? Может быть для того, чтобы поднять умершего, нужно было принести в жертву себя? Кто знает...
На его могиле не было ни малейших свидетельств того, что ее разрывали, или вообще делали с ней хоть что-то, но это не заставило меня усомниться в собственной памяти. Я видел то, что я видел. Я чувствовал то, что я чувствовал. Мне не важно, как именно оно поднялось из могилы, мне важно было знать, что сейчас оно там, глубоко под землей. К тому же, если ты способен поднять из мертвых человека, пролежавшего там три года, и вернуть первозданный вид и его коже, и его одежде, то... Можно не продолжать, верно?
В нескольких шагах от могилы я наткнулся на "ашановский" пакет, ветром наколотый на ветку березы. Преодолевая страх и брезгливость, я заглянул внутрь, чтобы увидеть именно то, что и ожидал увидеть. Следы крови. Много следов крови.
Я больше не приходил туда. Не из страха, нет. Я верил, что мне они ничего не сделают, что их ненависть была направлена против одного конкретного человека. Я не стал и искать в новостях статью о зверском убийстве двух человек на левом берегу, как не стал и пытаться искать корни этой истории: что произошло в ноябре 2012-го, и как это было связано с происшедшим в последнюю пятницу июля 2016-го.
Хватит с меня мистики. Хватит танцев смертоносного питона.
Пусть они лежат спокойно на маленьком и тихом сельском кладбище. Муж и жена, вновь обретшие друг друга в посмертии. Пусть он лежит в своем гробу, прижимая к груди сгнившими до кости руками два черепа, с которых уже практически полностью сошла кожа: мужской и женский. И пусть рядом с ним, отделенная толстым слоем земли, спит в своем гробу она, знавшая точную дату своей смерти и сама заказавшая себе черный надгробный камень с одним лишь словом: "ВОСТОРЖЕСТВУЕТ".
Я всегда буду помнить их имена, но не стану упоминать их здесь.
Пусть спят спокойно.
Надеюсь, что они спят.
Сентябрь 2016 года.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/
