1
Стоя на кухне, Антон Гречмаков чихнул громко. Чашка с кофейной гущей выпала из его пальцев, пролетела мимо столешницы, стукнулась донышком о плиточный пол и объемно загудела самой низкой для слуха человеческого нотой. И стекла задребезжали в окне, в котором вид города заходил ходуном, и из стыка серого потолка и зеленой стены выползла жирная белоснежная гусеница, и из открытой форточки духовито пахнуло бензином. Кофейная чашка быстро перестала гудеть и рассыпалась на мелкие кусочки, белая гусеница пропала без следа, вид города замер, но не улетучилась бензиновая вонь.
Раздался сильный и частый стук во входную дверь квартиры.
- Антошка, отдай долг, сукин сын! Имей совесть - брал на день, а уже неделю не отдаешь! Антошка, отдай долг! - потребовал мужской голос.
Антон Гречмакова распахнул окно, вспрыгнул на подоконник и по пожарной лестнице ловко спустился с самого верхнего (пятого) этажа на газон, усыпанный окурками и использованными презервативами. Затем, подражая кенгуру, он допрыгал до стеклянного павильона автобусной остановки и почувствовал, что где-то в пространстве есть неприятности, что они в любой момент могут испоганить ему жизнь. Украдкой он посмотрел на поблизости стоявшего старичка с трясущейся маленькой головой и брюнетку лет двадцати в синих брючках и голубой блузе. Почему именно они, именно в этот момент, именно здесь?.. Почему?..
К остановке подкатил автобус, за рулем которого восседал усатый мужик в танкистском шлеме. По его широкому плечу скакал волнистый попугайчик, распуская и складывая крылышки. Приветливо свистнув заморской птичке, Антон Гречмаков вошел в автобус и пролез под поворотной планкой турникета. В пахнущем сиренью салоне одно свободное место занял старичок и перестал трясти головой; а на другое свободное место, через кресло за спиной старичка, опустилась брюнетка в голубой блузе и принялась что-то искать в сумочке.
Проехав метров сто, автобус резко затормозил перед глубокой выбоиной на перекрестке двух улиц, и Антон Гречмаков шагнул назад помимо своей воли, споткнулся о выставленную в проход ногу брюнетки в голубой блузе и упал спиной на пол. На белой рубашке его отпечатался непонятный рисунок резинового напольного покрытия. В лоб ему угодило яблоко, которое мужчина кавказкой наружности не удержал в руке, украшенной крупной печаткой из поддельного золота.
- Не ушибся? – закрыв молнию на сумочке, посочувствовала брюнетка с томным взглядом карих глаз. Потом она подняла с пола, обдула и вернула яблоко кавказцу, который не сводил восхищенного взгляда с ее крупной груди, обтянутой голубой блузой.
- Все нормально! – бодро отозвался Антон, хотя под правой лопаткой его что-то тупо покалывало. Но такую боль легко терпеть, когда появилось желание проснуться в одной постели с такой фигуристой обладательницей карих глаз.
- Точно? – брюнетка помогла Гречмакову подняться на ноги. От ее густых волос пахло табачным дымом. На розовой мочке ее блеснула рыжиной витиеватая сережка. Взгляд ее выразил сочувствие.
- Все нормально, - повторил Антон и подмигнул старику, который за спиной брюнетки потихонечку протиснулся к выходу и по пути незаметно остро заточенным ребром монетки порезал сумочку брюнетки, но ничего не украл - не хватило ловкости его трясущимся пальцам. - Давай пообедаем вместе.
- А дальше что? – спросила она и слегка улыбнулась.
- Там видно будет, - ответил неопределенно Антон.
Между тем автобус плавно тронулся с места, проехал на приличной скорости минуту и остановился рядом со станцией метро.
- Как-нибудь в другой раз, - сказала брюнетка и двинулась за полной женщиной к выходу из салона.
Антон Гречмаков тоже покинул автобус и увидел, как брюнетка сумочкой огрела голову кавказца, схватившего ее локоть, и скрылась за стеклянной дверью надземного вестибюля метро, возвышавшегося куличом среди двух десятков киосков - в них торговали всякой всячиной; возле них сновал и толпился народ.
Потеряв из виду брюнетку, Антон Гречмаков обратил внимание на номера припаркованных к тротуару автомобилей, вынул из кармана брюк мобильник и набрал приглянувшиеся цифры. Первые три принадлежали приземистой иномарке, четыре других имелись на номере мотоцикла, и еще тремя цифрами обладали малиновые «Жигули».
- Алло, - прозвучал после гудка голос брюнетки, словно она стояла рядом.
- Это я! – радостно сообщил Антон.
- Как ты узнал мой номер?!
- Встретимся – расскажу.
- Подожди-ка, - попросил озабоченный голос брюнетки; а секунд через пять прозвучал гневно: - Вор! Ты украл у меня из сумочки кошелек с моей визиткой! Я иду в полицию! Пусть тебя...- и мобильник Гречмакова издал короткие гудки.
От незаслуженного обвинения в воровстве настроение у Антона испортилось. Медленно двинулся он вдоль витрины продуктового магазина в кирпичном доме, размышляя, о несправедливой победе обидных слов над ощущением радости от жизни.
А брюнетка у двери в отделение полиции при станции метро вновь порылась в сумочке, нашла кошелек, успокоилась, купила в кассе билет и прошла через турникет. Стоя на ступеньке эскалатора, ползущей вниз, она помечтала о новой сумочке, а порезанную сумочку решила выбросить и забыть, как и своего сверстника, которому сегодня в автобусе помогла упасть и подняться, которого напрасно назвала вором.
Тем временем Антон Гречмаков прибрел в переулок, к секс-магазину, в котором работал грузчиком, хотя совсем недавно был продавцом надувных кукол для любовных утех, и разновозрастные покупатели изводили его вопросами о качестве материала разных частей своих потенциальных бескровных партнерш.
У входа в секс-магазин, на ступеньке, блеснула золотая монетка - из ступеньки вылезла детская ладошка на камышинке, схватила монетку и утонула в ступеньке. Антон Гречмаков оторопел.
- За мной! – появившись из-за угла дома, призвал оперным басом длинный мужчина в черной рясе, сдвинул ногой крышку колодца и нырнул в его черноту.
Антон Гречмаков наклонился над окаймленной металлом круглой дырой в асфальте. Мрак. Встал на колени. Мрак. Сунул голову в колодец и увидел в круге света седовласого голого мужчину перед мольбертом. В одной руке мужчины была длинная тонкая кисть, в другой разноцветная палитра. Холст на мольберте – кусочек звездного неба.
- Вот твоя звезда, Антошка, - сказал художник и поставил кистью желтую точку среди множества движущихся точек на холсте.
Антон Гречмаков всмотрелся в свою звезду. Голова его сладко закружилась, и померещилось ему, как слабосильное тело его сползло змеей в колодец и свернулось вокруг ног художника, густо намазанных гуталином. На самом деле Гречмаков потерял сознание и растянулся на асфальте; а поблизости не было ни открытого, ни закрытого колодца; и тянулись мелкие щели по асфальту, разукрашенному пометом птиц.
- Дарогой, пачему лежишь?! Забилел?! – споткнувшись о руку грузчика, разбушевался хозяин секс-магазина – худой, коротконогий, восточной наружности – и включил охранную сигнализацию Кадиллака, на котором приехал.
Антон Гречмаков поднялся на колени и увидел, как из-за угла дома выскочила юная бегунья с красной эстафетной палочкой, дыхнула в
