-Иди домой, - обратился я к коту.
Но он не отреагировал. Продолжил сидеть и смотреть.
Я же пошел в сарай за лопатой. Среди садового инвентаря, оставленного прежними хозяевами, я нашел лопату, прислоненную к стене, возле большого металлического таза и скрученного шланга. Достал ее и затем, подойдя к забору, поросшему высокими зарослями чистотела, стал рыть яму. Неглубокую, но достаточную, чтобы туда можно было зарыть голубя. Надо сказать, что до этого голуби казались мне всегда небольшими птицами. Но этот, даже будучи разлагающимся, целиком не уместился на лопате. Его крылья свисали с краев, когда я его приподнял. И походил он своим видом на гордого орла. На карикатуру. Мерзкую несмешную карикатуру. Стоило мне его чуть оторвать от земли, как из его тела посыпались личинки. Много личинок. Белой живой смердящей горкой они высыпались под куст роз, возле самых моих ног. Откуда их столько взялось? Где они могли уместиться? А запах разложения заиграл новыми красками. Помутилось в глаза и стало немного дурно. Кот тут же отбежал в сторону и сел возле угла дома на дорожке. Продолжил наблюдать. Личинки копошились, извиваясь, друг на друге. Я же, держа лопату перед собой, понес голубя к вырытой яме. Закинул его туда. Его крылья так и не сложились. Он смотрел на меня из влажной земли черными точками сгнивших глаз. А из его груди вывалилось еще несколько личинок. Я забросал его землей и вернулся к дому. Возле куста роз откопал небольшую ямку, в которую перевалил мерзкую кучу белых червячков. Их тоже засыпал землей. Притоптал. Булкин убежал в дом. А я целый день пытался забыть эту картину и запах. Тщетно. Мертвый голубь стоял передо мной, стоило закрыть глаза. А из его тела к моим ногам вываливались личинки. Я даже ощущал их на своей коже. И сладковатый аромат гнили застыл в носу едким зловонием.
-Недобрый это знак, - повторял я себя, - недобрый. Что-то должно случиться. Определенно и вне всяких сомнений.
***
Даже когда я вечером покинул стены радиостудии. Когда спускался вниз по ступеням, вышел на улицу. Когда шел по оживленному городу. Передо мной все еще возникали образы, увиденного днем. И тревога не оставляла меня. Она царапала, как царапают злые дикие кошки. Я знал, что что-то должно случиться. И это обязательно произойдет. Нечто нехорошее, нечто такое же зловонное, как…
-Эй, куда прешь, не видишь, что тебе красный? - Мимо меня пролетела иномарка, когда я переходил дорогу по светофору. - Идиот!
Вот тебе и знаки, вот тебе и происки судьбы. Еще бы шаг, и лежал бы я сейчас на несколько метров дальше по дороге. А ему хоть бы хны, пролетел, не сбавляя скорость, и продолжил в том же темпе свой путь. Как я надеялся – до ближайшего столба. Но, увы и ах, не все в этой жизни происходит так, как хочу я.
Стараясь перестать думать и нагнетать самому себя, я вышел в парк. Аллея в обрамлении фонарных столбов и деревянных лавочек. В самом ее конце играли уличные музыканты. Собрали вокруг себя довольно скромную толпу. А жаль, играли они замечательно. Гитара ярко звучала среди голубых елей, как и их голоса. Я все ближе и ближе подходил к ним. Неспешно. Даже подумывал остановиться. Кинуть им скопившуюся в кармане мелочь. Но тут мое внимание привлекла девушка, сидящая на лавочке. Точнее книга, которую она читала. «Когда погаснут звезды» - мой первый изданный роман. Всегда приятно, когда тебя читают. Я остановился, старался подобрать слова, чтобы это не выглядело несколько навязчиво, но ничего не придумал и сказал:
-В конце все умрут!- Я растянулся в улыбке, и вместе с произнесенными словами со стороны это выглядело…жутко, хотя, скорее просто глупо.
Ее волосы были цвета кофе с молоком. В солнечных лучах они играли симфонию летних огней.
Она перевела со страниц свой взгляд на меня. И в них я вспомнил Эльзу. Но лишь на мгновение, но даже этого мне было достаточно, чтобы просто застыть с открытым ртом.
-Простите? – спросила она. Видимо, даже не услышала, что я до этого сказал. Это было и к лучшему.
-Привет, - протянул я ей рук.
Эльза пропала. Передо мной сияло лицо молодой девушки. Но от чего она казалось мне знакомой?
-Здравствуйте, - ответила она и пожала мою руку. – Я Майский цветок. Или просто Ира. Как хотите. А вы? Постойте! Да я ведь вас знаю! - Она посмотрела на книгу, затем на меня, затем снова на книгу. Страницы перевернулись, и я обратил внимание на слова, написанные мной и адресованные ей.
-Вот так встреча!
***
Эльза всегда говорила, что случайности не случайны. И те, кому суждено встретиться – обязательно встретятся. Ведь есть такой миф, прибывший к нам с востока, что люди, связанные невидимой красной нитью судьбы, обречены встретиться. И не будет им преградой расстояние. Потому что Земля, по сути, такая маленькая.
Вот только в этом меня смущает одно: почему невидимая нить - красная? Она же невидимая. На да ладно. Все равно, чему быть, того не миновать. Судьба, она такая.
Глава шестая. Ловец снов II.
В небе мерцает бессчетное множество звезд. Резвятся себе на просторах вселенной. И чуждо им все земное. Жизни, цели, мечты, мысли, надежды. Все едино и все безлико, пусто. Пыль, развеянная ветрами тысяч солнц, вот кто мы есть. И больше ничего. Никаких планов на будущее, ведь будущего, по сути, тоже нет. Ничего нет.
Только лягушки вновь надрывают свои голосовые связки, устраивая ночные песнопения. И ветер скребет меж щелей разваливающейся хижины. Да тревожит листву острых ветвей терновника. Пробегает по коже. Я чувствую, чувствую нежную прохладу ветра. Он легонько трогает волосы. Так осторожно, так неловко.
А я подхожу вплотную к знакомой фигуре и насколько можно спокойно говорю:
- Привет.
В горле пересохло. Мне бы воды. Чистой ключевой воды, как той, что бьет из ключа у берега полноводной шумной реки. Напиться, утолить жажду и приглушить всполошившееся сердце. Но нет мне туда сейчас дороги. Да и будет когда-нибудь? Я сглатываю. Еще и еще. Кадык, как угорелый, носится по горлу. Вверх-вниз, вверх-вниз. Я жду, когда все звезды с неба упадут на меня. Раздавят или расплавят на месте. Но шепот тишины бьет в уши.
Фигура отмирает. Я уж было подумал, что она ненастоящая, что это мое воображение. Но как бы ни так. Она живая и смотрит на меня пронизывающим взглядом. Смотрит и молчит.
