Я вышел во двор и остановился на ступеньках. Солнце стояло над полями за холмом. Небо без единого облачка лучилось лазурной чистотой. Я потянулся, зевнул и вступил в этот день. Такой жаркий-жаркий день.
Вышел за калитку. Коты, увидев меня, даже не сдвинулись с места. Так и продолжили лежать под кустом в тенечке. Их можно понять. Да и не стал им мешать. Пусть себе лежат.
Пройтись мне нужно было совсем чуть-чуть. Ванька жил через дом. Постучал в дверь. Сел на лавочку. Стал ждать. Лавка так раскалилась, что я думал, обожгу себе ляжку. Одну. Там, где в шортах дырка. Когда же это я успел их порвать? До этого момента даже не заметил. А ведь…Точно! Это же случилось почти год назад. Когда похороны были. Я с кладбища выходил и зацепился за забор. Но тогда меня отвлекли.
-Ты держись, - сказал священник, - теперь ты глава семьи.
-Хорошо.
-И приходи к нам, найдем тебе работу. Долго ль там тебе еще учиться?
-Я…нет…спасибо. Мне нравится учиться, познавать новое. И однажды я…я добьюсь многого. И…и…- я просто развернулся и убежал. Мне нечего было ему больше сказать. Я и не хотел разговаривать. Пропади все пропадом! Чертова жизнь! Я хочу туда, где замки, туда, где отдыхают поезда, туда, откуда восходит солнце! Но я все еще здесь. И это меня убивает. Замкнутый круг. А ведь когда я в школе, то все лучше. Новые открытия, знания, знакомства. Все новое. Там в городе, словно другой мир. Другая жизнь. И я другой. Отдыхаю душой и телом. Без этих стариков, без кур и орущих по утрам петухов, без вездесущего самогона, сплетней, и тупых взглядом. Без всего этого, что меня окружает! Там возможности!
-Ты что, дурак? – Раздается голос отца за спиной. И все грезы рушатся, как карточный домик. Даже из могилы он умеет испортить настроение.
Деревня-деревня-деревня. Однажды я убегу отсюда, однажды.
А Ваня так и не открыл. Я постучал в окно. Тишина.
-Вань, - крикнул я, - выходи, давай!
Он выглянул, посмотрел на меня так, словно я совершенно незнакомый человек, и снова скрылся. Вот и поговорили, вот и вытащил его.
Как он школу бросил, так не виделись больше. Ну, почти. Он на комбайнера пошел учиться. Наши пути разошлись. Да, мы никогда и не были так близки. Сейчас же выбирать не приходилось. Из деревни поразъехались те немногие, кто еще был из сверстников. Остались я, да он. Скорее нет. Просто я. Вот и весь рассказ.
Я по дереву перелез через забор. Из будки показал голову Хворост. Было хотел залаять.
-Ну-у-у, - опередил я его. Он тут же признал меня. Подбежал, стоило спрыгнуть на землю, стал лизаться, вилять хвостом. Я погладил его за ушком. Он повалился, приподнял лапы. - На, мол, чеши животик. Я почесал и пошел к двери. Дверь уже была приоткрыта, но я все равно постучал. Услышал шаги. Показался Ванька. Уставился на меня.
-Кто тебя звал? – Спросил он грубо.
-Но…Вань.
Он не стал слушать. С силой толкнул. Я полетел вниз и упал в пыль. Немного счесал локоть о камешек.
-Убирайся, ну! Проваливай. - Затем он хлопнул дверью и закрыл ее с другой стороны на замок.
Было обидно весьма неприятно. Хворост забежал в будку и крылся в ее тени от жары. Я же перелез обратно через забор и побрел прочь. Локоть слегка жгло, но куда больнее было на сердце.
Я не хотел возвращаться домой. Мои странствия на сегодня не могли окончить на тщетных попытках вытащить двоюродного братца. Нет уж. Я пошел за кладбище к краю холма. А затем по козьей тропе спустился вниз к реке. В тени орешника лежали козы, пожевывая молодую листву. Дед, их хозяин, там же, прижавшись к стволу, задремал. Я не стал его тревожить. Прошел мимо. Вышел на тропу и побрел мимо плакучих ив по течению реки. Всегда любил здесь гулять. Свежий воздух с ароматом цветущих у дороги колокольчиков и прочих цветов. Шум воды, шелест листвы и легкая прохлада. Здесь отдыхала душа.
В километре от козьей тропы был обрыв. Мы приходили туда частенько, чтобы поплавать в реке. Разбегались, прыгали и летели в прохладную воду. Радостные, довольные, счастливые. Играли. Бывало, проводили там целые дни от рассвета и до заката. Забывали прийти домой, чтобы перекусить. Да и зачем? Рядом был источник, коих много по всему берегу, всегда можно попить. А в садах на противоположном берегу у деревни росли и яблони и груши, да вишни, черешни, клубника. Эх, много всего было. Теперь для меня обрыв был последней надеждой. Быть может, там собрались ребята из соседней деревушки. Многих я знал. Хорошо общались, и с ними бывало весело. Я сжал пальцы на руке в крестик и ускорил шаг.
В лесу сейчас было людно. Ну, как людно. Вот кто-то идет…и вон тоже. Незнакомые все лица. Приезжие. Так каждый год в наши края заглядывают незнакомцы, чтобы послушать пение соловьев. Не зря же наша деревушка называется Соловушки. Ой, что вечер, так заливаются они до самого утра. Поют свои трели. Красиво. Сядешь на лавочке возле последнего дома на улице и слушаешь, как в тишине распеваются соловьи. Так звонко. Заслушаешься. Забудешь обо всем на свете. Вот и приезжают другие, чтобы так же позабыть обо всех своих делах и проблемах. Сесть где-нибудь в тени деревьев, да слушать-слушать-слушать. Ведь так мало нужно, чтобы почувствовать себя хоть немного счастливым.
А обрыв уже показался. Только отчего-то никого я пока на нем не вижу. Подошел ближе. Еще ближе. Встал на краю. На том берегу возле пляжа собрались машины. Понаехали. Плавают, загорают. Я стянул с себя футболку и сел на край, чтобы ноги свисали. Пахло сиренью. Над водой кружились стрекозы. Желтели кувшинки, или как их еще называли, кубышки. Как маленькие солнышки. Плескались рыбки. У тропы росли одуванчики. Раньше собирали их девчонки и плели венки. Затем под вечер бросали их в реку, и они уплывали по течению за поля. Чуть в стороне у берега цвели лилии. Жужжали пчелы, стрекотали кузнечики. А на пляже развился народ.
Я пытался увидеть среди них хоть кого-нибудь, кого знал. Бродил глазами по многочисленным лицам, а затем увидел знакомое. Конечно же, как я мог его не знать. Каринка. А ведь я так и не решился за все года пригласить ее погулять. Так, чтобы были только мы вдвоем. По полям. Я бы нарвал
