Храм ждал меня пять сотен лет, подождет и еще несколько минут. Сначала я дохожу до родника, который нашел накануне Рейн. Только искупавшись в ледяной воде, чувствую в себе силы и бодрость для настоящей схватки. Вот теперь ноги несут меня к Дол-ун-Скару. Небо все светлеет, и ночные животные спешат укрыться в своих норах и в расщелинах скал, что высятся вокруг. Изломанная земля поднимается все выше, выводя меня на следы древней дороги, что вела в крепость.
Предрассветный воздух прозрачен и кажется чистым, но неприятные запахи режут нос. Тут пахнет самой смертью. Кое-где на обочине виднеются белесые кости и черепа, следящие за мной пустыми глазницами. Напоминания о древних битвах не исчезают, не зарастают травой, не растаскиваются дикими животными. Никто не обитает рядом с проклятым храмом. С каждым шагом я все дальше и дальше от любого живого существа в округе. Говорят, что во время одной из войн могучий колдун выжег всю жизнь окрест и сделал так, чтобы она не вернулась. Горло мгновенно пересыхает, и я делаю глоток родниковой воды из бурдюка, прежде чем войти в Дол-ун-Скар.
Основное здание не сильно разрушилось за столетия. Какая-то еще более древняя магия держит эти стены. Я вхожу в мрачный зал, где царят пустота и забвение. Лишь каменный алтарь в дальнем конце пережил века, все остальное, что тут было, давно обратилось в пыль. Высокие узкие окна дают немного света в этот предрассветный час. Древние строители были мастерами своего дела, каждый камень занимает свое место, каждое отверстие вырезано именно там, где нужно. Глаза привыкают к полумраку, и я понимаю, что здесь нечего искать. Если когда тут и хранился Меч Мечей, Хранитель мира, то теперь его здесь нет.
Я шумно выдыхаю с досады, и в тот же миг алтарь с грохотом проваливается через пол, открывая путь в подземелье крепости. Достаю из заплечного мешка маленький факел, почти лучину, и зажигаю его своим огнивом. Такого источника света хватит ненадолго, но большего, как оказывается, и не надо. Под алтарем скрывались ступени, которые приводят меня в меленькую крипту глубоко под землей. Здесь на каменном столе лежит хорошо сохранившаяся мумия, облаченная в доспехи. Высушенное лицо смотрит в низкий потолок черными провалами, а скрюченные руки сжимают на груди клинок, покрытый слоем пыли, но, тем не менее, целый. Неужто, это и есть тот самый Меч? Простой клинок без украшений с маленькой гардой, едва способной защитить пальцы владельца от скользящего удара.
Едва я беру меч, как сухие кисти рук трупа рассыпаются пылью. Следом начитает разваливаться проржавевший доспех. Некоторое время пустые глазницы еще смотрят вверх, а потом череп проваливается сам в себя, подняв небольшое облачко праха. А меч — цел и невредим. Я стряхиваю с него пыль и обнаруживаю блестящий клинок, простую, но удобную рукоять, острейшую заточку — будто за этим оружием ухаживали каждый день. Что ж, для Меча Мечей не удивительно обладать чудесными свойствами.
С клинком в руке я выхожу обратно в зал. Там меня уже ждет мой Враг. Высокий и статный мужчина стоит возле входа в храм, сжимая в правой руке меч, а в левой небольшой круглый щит. Длинные светлые волосы его собраны в хвост, а аккуратно постриженная борода обрамляет красивое и строгое лицо. В зыбком полумраке Дол-ун-Скара трудно разглядеть его глаза, но я удивительно ясно ощущаю на себе его взгляд. Меня терзает мысль, что я уже видел где-то это лицо, но сейчас нет времени задумываться над этим, да и света в зале храма не хватает, чтобы разобрать отдельные черты. Грудь воина защищена пластиной из толстой кожи, а вот руки открыты, демонстрируя развитые мускулы и несколько замысловатых шрамов.
— Приветствую тебя, Враг мой, — произносит мужчина. — Наконец, мы встретились.
— Беги прочь, Враг, — отвечаю я, — И останешься жив.
Смеется. Поудобнее перехватив меч, он идет на меня. Только тут я обращаю внимание, что его клинок — брат-близнец того, который лежал в подземной крипте. Два воина — два меча — две силы. Свет и Тьма привели своих избранников на бой. Нам нет нужды представляться друг другу, не надо искать причины для конфликта, не нужно оскорблять или дразнить соперника. Эта схватка была предначертана нам давным-давно, и самые жизни наши были лишь тренировкой перед нею. Отбросив все сомнения, я устремляюсь навстречу Врагу уверенным и размеренным шагом.
— Готовься к смерти, Воин Тьмы! — восклицает противник и наши клинки сталкиваются в первый раз.
Мне недосуг обращать внимание на его лживые речи. Мечи-близнецы поют, ударив друг о друга. Они встретились через пять сотен лет разлуки и теперь жаждут битвы. Если подумать, то сейчас именно они сошлись в схватке, а не двое воинов, которые шли к этому всю жизнь. Эти Мечи были врагами на протяжении тысячелетий, что значат простые человеческие жизни рядом с таким сроком? Я покоряюсь воле своего клинка и начинаю смертоносный танец.
Мой Враг силен и искусен. Никогда еще у меня не было столь опасного противника. Даже княжич Горт оказывается на его фоне несмышленым оруженосцем. Но и я за прошедшие годы стал куда сильней того паренька, что бился на Кынском мосту.
Схватка длится не дольше минуты, но сил она требует больше, чем часы иного боя. Враг бьет так, как не стал бы никто иной. Его клинок всегда оказывается там, где его трудно ожидать и лишь моя ловкость позволяет парировать его удар своим мечом или кинжалом, который я взял в левую руку. Мой Меч тоже не занят одной лишь защитой. Он усердно ищет бреши во вражеской обороне, пытается просочиться в любую щель. Но там всякий раз оказывается щит Врага или его клинок.
Боги свидетели — мне нравится этот парень. Вот настоящий боец, каких не сыщешь во всем белом свете. Единственный, кто действительно может сравниться со мной. При других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями. Эх, сколько славных подвигов мы совершили бы вместе! Никто и ничто не смогло бы устоять против нашего искусства и нашей ярости. Но мы — лишь орудия в руках богов, и древние Мечи жаждут крови. Только один из нас выйдет из Дол-ун-Скара живым...
И это должен быть я! Слова учителя Сина звучат в моих ушах: это не тот бой, чтобы сражаться. Это бой, чтобы победить. И если в защите противника нет слабых мест, а его атаки точны и выверены, то именно в этом надлежит искать его слабость — в его мастерстве и безошибочности. Но если я, якобы случайно, откроюсь
