Но в европейских странах-победительницах нет расистских законов, а у нас расизм строго карается. Значит, если бы вместо американца на судейском кресле сидел русский, то все было бы в порядке? Пожалуй, не совсем. Во-первых, настоящий расизм в СССР хотя и лишен детального основания, но существует в виде антисемизма и даже в виде негрофобства в тех городах, где довольно много учащихся негров (как, например, в Ульяновске). И ужасное дело врачей-«отравителей» чрезвычайно сильно пахнет антисемизмом. Оно проводилось, как почти все такие судилища, втайне, а процесс, о котором идет речь в фильме, шел совершенно открыто при явном одобрении собравшейся публики. Это снижает ответственность судей, но усугубляет ответственность немецкого народа в целом, чего придется дальше коснуться подробнее.
Но если в нашем Союзе нет легального расизма и, в частности, антисемитизма, то даже в действиях наших руководителей часто прощупывается ясно выраженная антисемитская подоплека. Возьмем одно из явных преступлений Хрущева, дело валютчиков, где уже после вынесенного весьма сурового приговора (10–15 лет) Хрущев провел новый варварский закон, карающий спекуляцию смертной казнью, и, вопреки всяким законам, уже осужденных валютчиков вновь судили по новому закону и приговорили к смертной казни. Большинство осужденных были евреи. А кроме того, дружба Сталина с Гитлером и дружба Хрущева и нашего нынешнего руководителя[28] с Героем Советского Союза Г. А. Насером, который был в прошлом офицером армии Роммеля… У Насера очень долго висел в кабинете портрет Гитлера, он (как и другие арабские вожди) не скрывает, что его мечтой является полная ликвидация Израиля, и в силу какого-то нового «естественного права» считает воду Иордана арабской водой (его слова напечатаны у нас в газетах). Так что и у нашего Союза даже в этом вопросе «рыльце крепко в пушку» и мы не имеем права осуждать за проведение в жизнь расистских законов. Впрочем, расизм в смысле «классового расизма» у нас широко проводился в жизнь, об этом позже.
Таким образом, те дела, за которые судился именно Эрнст Янинг, не такого рода, чтобы судьи имели право его судить, так как сами в этом грешны. Но остановимся.
Коснемся теперь обвиняемых в целом всей нацистской партии и всего германского народа, таких преступлений, которые не зарегистрированы у стран-победительниц. Это прежде всего истребление детей-евреев, цыган и некоторых других «неполноценных» национальностей, умерщвление детей с какими-либо вредными качествами и прочее. Иногда их губили в душегубках, иногда в качестве акта милосердия предварительно им впрыскивали морфий, и они умирали без страха и мучений. Совершались ли такие преступления в странах-победительницах? Мне говорили, что да. Планомерного истребления детей врагов, даже классовых, у нас, насколько мне известно, не было. Действительно, истребление детей противников и угон мирного населения на принудительные работы в Германию – два реальных кошмарных преступления, за которые союзники могли судить руководителей Германии, так как такие преступления действительно являются новым вопиющим нарушением естественного права. В Советском Союзе, напротив, даже в разгар гражданской войны к детям проявлялось исключительно заботливое отношение, что признают и враги Советской власти.
Но если умышленное убийство детей в нашей стране не имело места, то имело место беспощадное проведение мероприятий, приведших к гибели миллионов детей. Результатом коллективизации (что можно проверить по Малому энциклопедическому словарю) в то время явилось сокращение численности украинского и казахского народов, наиболее пострадавших от коллективизации. Отражением этого явилось и то, что во многих селах Киевской и Полтавской областей в школу почти не было приема, так как все дети соответствующего возраста вымерли. Так как рождаемость в это время на Украине была порядка 40 на тысячу населения в год, а на Украине было около 30 миллионов населения, то за два года получается около 2 миллионов 400 тысяч детей – жертв коллективизации. А медленная смерть от голода несравненно более мучительна, чем даже смерть в душегубке. Правительство не могло и не имело права не знать об этих кошмарах, но оно перло к своей цели коллективизации, невзирая на чудовищные жертвы. И участь детей кулаков и подкулачников не вызывала сожаления у остервенелых руководителей коллективизации.
Это нашло свое выражение в романе (и кинофильме) Шолохова «Поднятая целина». В этом фильме один из товарищей Давыдова, помнится, Разметнов, сохранивший еще человеческую сознательность, говорит, что ему стало жаль детей раскулаченных крестьян (а имущество одного из «кулаков» состояло всего из четырех волов, которых он «преступно» хотел увести из станицы). На это Давыдов, выставляемый обычно как положительный герой, вспоминает, кажется, свою сестру или какую-то другую девушку, вступившую на скользкий путь под влиянием нужды. Таким образом, за судьбу одной девушки, погибшей в городе, должны расплачиваться дети крестьян, не имеющие никакого отношения к городу и совершенно неповинные в преступлениях города. Это ли не расизм в самой худшей, быть может, форме – классовый расизм, причем он распространялся не только на представителей класса действительных эксплуататоров, а и на лиц иного класса, в том или ином смысле поддерживающих кулаков или просто не желающих участвовать в подлинном грабеже честных трудолюбивых мужиков.
И надо сказать, что источники такого классового расизма можно найти, как это ни покажется странным, у одного из декабристов, прославляемого как героя, Пестеля. Он проектировал поголовное истребление всех членов императорской фамилии (см. История политических учений, второе издание, 1960, с. 469). Если верить Мережковскому (в романе «Александр I»), то этот возмутительный по жестокости и бессмыслию проект (а Мережковский, насколько я мог его проверить по другим высказываниям, не выдумывает исторических фактов) должен был еще сопровождаться чудовищным вероломством: подговорив молодых людей для совершения массового убийства, Пестель намеревался (ввиду обилия монархистов в народе) потом их всех публично обвинить и казнить: очевидно, он полагал возможным поддержать республику только истреблением возможных кандидатов в цари. Это уже просто предварение сталинизма в его чистом виде.
По количеству кошмарных преступлений, как будто беспрецедентных, сталинизм не уступает гитлеризму, и если судить с точки зрения естественного права гитлеризм, то под суд надо отдать и сталинизм, а пожалуй, и ленинизм. В прошлом, конечно, можно найти некоторые слабые прецеденты зверства XX века. В романе Фейхтвангера «Лисы в винограднике» сообщается, что во время Американской войны за независимость английские офицеры добровольно переправляли в Англию в качестве подарка королю ящики со скальпами мятежных американцев, снятыми союзными индейскими племенами, в доказательство своей лояльности и преданности, причем
