заставляет задуматься: как вести себя с ним? Делать вид, что я ничего не видела и все у нас как прежде или высказать правду? Как же быть? Мне его помощь с Линой просто
необходима, без него я не справлюсь. А если я ему все выскажу, и он откажется нам
помогать? После долгих раздумий, принимаю решение, ничего не говорить, а просто
держаться от него на вежливом дружеском расстоянии. Потому что, я больше никогда не подпущу его к себе. Ни его, ни кого бы то ни было другого. Тошнота подкатывает к горлу. Стискиваю зубы от злости, и опять непрошеные слезы застилают глаза. Я не знаю,
сколько времени просидела так на полу, но когда окончательно успокаиваюсь, комната уже наполнена утренними лучами света. Наступило утро, а вместе с ним и мое четкое
решение,что мне надо сделать в первую очередь. Беру в руки телефон и набираю Ингу. Прошу ее посидеть пару часов с Линой. Она без промедления соглашается. Принимаю
утренние процедуры и привожу себя в порядок. Смотрю в зеркало на свои опухшие глаза.
– Хватит! Больше я не буду плакать из-за мужчин. Достаточно.
Бужу сестренку. Она встает без капризов, узнав, что идет играть к Адель. Мы завтракаем. Лина весело болтает, рассказывая о своих мультяшных героях, а я с интересом слушаю.
Завожу Лину, извиняюсь и благодарю Ингу.
– Прекрати, мы же подруги,– добродушно улыбается, – кофе?
– Нет, я тороплюсь.
– Как ты? – тихо спрашивает она.
– Хорошо. Теперь хорошо, – пытаюсь улыбнуться.
Обнимает меня и шепчет на ухо: – Если тебе понадобится помощь или просто поговорить, я всегда буду рада помочь.
– Спасибо, – целую ее в щеку и выхожу из квартиры.
Чем ближе я к намеченной цели, тем сильнее бьется мое сердце. Не знаю, почему я не сделала этого раньше. Переступаю порог церкви и часто дышу. Осматриваюсь вокруг. Покрываю голову платком и медленно прохожу внутрь. Впоследний раз я была в церкви, когда отпевали бабушку. Странно то, что люди приходят сюда только в сложные периоды своей жизни. И почему все равно Бог милостив к ним? Встаю напротив распятия и смотрю на Иисуса Христа. Непроизвольно из моих глаз начинают литься слезы.
– Прости, что только сейчас решилась прийти в Твой дом, – закрываю глаза, – я – ужасный человек и недостойна Твоего прощения, но я раскаиваюсь. Очень раскаиваюсь. Если бы Ты только знал, как я жалею о своем решении, а от понимания, что ничего нельзя
исправить мое сердце разрывается. Ты решил, что мне рано умирать. Не знаю, может так Ты захотел меня наказать за грехи. Если это так, то у тебя получилось. Раскаяние и
сожаление – лучшее наказание, – всхлипываю и открываю глаза. Я пытаюсь отыскать
какой-то знак от Бога, но ничего не нахожу. Опускаю глаза на свои сцепленные руки.
– Прости рабу свою Марию, – крещусь три раза и опускаю низко голову в поклоне. – Мне нравится Твой дом. Здесь тихо и спокойно, но мне надо идти. Меня ждет сестренка. Она хорошая, только немного капризная, – вырывается смешок, – я прошу тебя, Господи, пусть она будет счастливее меня. Спасибо, что выслушал меня, – поднимаю глаза нараспятие, – спасибо.
Я иду к выходу, но в углу замечаю женщину, продающую свечки. Покупаю свечку и
ставлю за упокой души… Обессиленная, но с умиротворенной душой, я выхожу из церкви. Небо заволокли черные тучи. Быстрым шагом направляюсь к остановке. Вдруг сверкает молния, и раздается громкий раскат грома. Дождь начинает лить с такой силой, что за
пару минут я промокаю насквозь. Шаг сменяю бегом и слышу сигнал машины, но не
обращаю на это внимание. Мне нужно добраться до остановки. Забегаю под крышу. К счастью автобус ждут только пара человек и нам достаточно места. Напротив остановки останавливается черная инфинити. Окно с пассажирской стороны опускается, и я вижу лицо Марка.
– Садись в машину, – говорит он.
– Нет, спасибо, на автобусе доберусь, – упрямлюсь я и обнимаю себя за плечи от холода. Вид у меня, как у облезлой кошки, а внутри вообще непонятно что творится.
– Не глупи. Автобус будет как минимум через двадцать минут, а ты вся промокла, -
спокойным голосом говорит Марк.
Колеблюсь несколько секунд и бегу к машине. Дождь и не думает останавливаться.
Приземляюсь на кожаное сиденье и мерзну еще сильнее. Обхватываю себя за плечи и
начинаю растирать их, чтобы хоть как-то согреться. Марк, недолго думая, включает
печку, и постепенно я чувствую тепло. Он разворачивается назад и что-то ищет на заднем сиденье, а затем подает мне свою спортивную кофту.
– Накинь, иначе заболеешь.
Сглатываю и беру ее. Надеваю, и моментально в нос бьет знакомый запах, которым
пропитана его кофта. С ума сойти! Какой гений придумал этот парфюм? Я вдыхаю этот восхитительный аромат, стараясь не показать виду.
– Что делаешь на другом конце города? – спрашивает Марк, выезжая на дорогу.
Я наблюдаю за тем, как он с легкостью управляет машиной. Его движения плавные, я бы даже сказала грациозные. Лицо серьезное и все внимание устремлено на дорогу.
– Были кое-какие дела, – тихо произношу я.
– Ясно, – говорит он, не оборачиваясь, – ты домой или на работу?
– К Инге.
Резко разворачивается и приподнимает бровь.
– Я Лину оставила у нее.
– Понятно.
Всю оставшуюся часть дороги мы молчим, только легкая музыка, шум проезжающих
автомобилей и дождя разрывают тишину. Мы доезжаем до подъезда, но когда я
собираюсь открыть дверь и выйти из машины, дождь сменяется градом.
– Переждем здесь, – слышу голос Марка.
Видимо из-за дождя в салоне становится нестерпимо душно. Расстегиваю кофту и шумно выдыхаю. Марк, заметив это, выключает печку.
– Значит, Лина твоя двоюродная сестра, – утверждает он.
– Да, – шепчу я, не смея посмотреть на него. Мне едва удается сдержать улыбку. – А тот парень?
Настроение сразу портится. Войдя в церковь, я забыла о случившемся с Сережей, а сейчас снова возвращаюсь в реальность, и от этого становится грустно.
– Это водитель моей тети, – смотрю в окно на мокрый асфальт. Я же сказала правду, тогда почему так больно в груди?
– Маша? – оборачиваюсь к Марку, – идем? – вопросительно смотрит на меня. Киваю в
ответ и выхожу из машины. Заходим в лифт, и на моих губах появляется улыбка от этого дежавю.
– Нам везет с лифтами, – замечает Марк. Поднимаю на него глаза и вижу, что он тоже улыбается.
– Это точно, – снова тишина.
– Как Анастасия Семеновна?
– Как работа?
Спрашиваем мы одновременно и начинаем смеяться. Неловкость в общении моментально исчезает, и мы по очереди
