Еще один переход, склад исчез, а земля была покрыта немного другой растительностью, другими лесами и лугами. Корабль перешел снова и снова. Зелень начала размываться, река мелькала в различных руслах, как извивающаяся змея. Переходы следовали все быстрее и быстрее. От мельтешения миров у Джошуа закружилась голова. Солнце сменялось облаками, дождем и опять солнцем. Но когда скорость переходов преодолела определенный барьер, Джошуа перестал ощущать отдельные скачки, и за пределами успокоительной надежности самого твена мир размазался. Основные очертания ландшафта выдерживались – холмы, речная долина, – но жизнь превратилась в серо-зеленый туман, река – в размытую ленту, а небо вокруг солнца, положение которого было постоянным во всех мирах Долгой Земли, превратилось в бледный серебристо-серый купол.
Перемещаясь через бессчетные миры, Джошуа Валиенте чувствовал себя дома.
* * *После Дыры твен, прежде чем достичь Ближних Земель, сделал еще одну неожиданную остановку: на Западе-3141. В мире, разрушенном сверхновой.
Где большой тролль Санчо захотел сойти с твена.
У него по-прежнему был троллий зов, и он печально сказал Джошуа:
– Песня плохая здесь плохая. Тролли мертвы, детеныши мертвы. Забыто забыто.
– А, у троллей здесь трудности, и твоя задача помочь им помнить, кто они такие…
Тролль посмотрел прямо в глаза Джошуа. Вглядываясь в эволюционную пропасть глубиной в миллионы лет, Джошуа чувствовал, будто смотрит в кривое зеркало.
– Мэтт. Род, – сказал Санчо и похлопал себя по голове. – Не забыть. Никогда.
Затем, подхватив троллий зов, он как орангутан выкатился через открытую дверь и исчез.
* * *Лобсанг стоял вместе с Джошуа у обсервационного окна, попивая новую порцию военно-морского кофе. Серебристое спасательное одеяло тролля кучей лежало на столе.
– Без него словно чего-то не хватает, – заметил Джошуа.
– Да.
– Хотя воздух свежее.
– Смотри, какое зрелище это небо, – пробормотал Лобсанг. – Злое, грозное.
– Стейнман. – Джошуа уставился на него, пытаясь припомнить название трека. Когда-то он знал наизусть все стихи этого человека.
Лобсанг в ответ только смотрел на него.
Джошуа давно знал Лобсанга. Тот ничего не говорит просто так.
– Пытаешься мне что-то сказать, аниматронная задница? Что-то про Агнес? Род говорил, что Агнес умерла, что это ее выбор… Что ты натворил, Лобсанг?
– Прости, Джошуа. Я не мог позволить ей уйти. Не всей. Я слишком сильно в ней нуждаюсь. Я решился воссоздать в себе ее сущность и убеждения…
– Ты говоришь о новом воплощении, еще одном теле робота?
– Вовсе нет. Она совершенно определенно мертва. Но все, чем она была, я встроил в себя. Она не находится где-нибудь в бутылке. Но она в центре моего разума, неизменная, навсегда заветная.
Джошуа подумал.
– Что ж, точно так же она и во мне. Но для этого мне не понадобились никакие искусственные загрузки.
Лобсанг с горечью посмотрел на него.
– Тогда я тебе завидую.
Они немного посидели молча, держа в ладонях кружки с кофе.
– Что будешь делать дальше, Лобсанг?
Тот пожал плечами.
– Может, уйду из этого ожерелья миров. Хочу посмотреть, что это будет за «Галактический клуб». Стремления или мечты. Может, такие долгоживущие искусственные создания, как я, больше подходят к галактическим масштабам пространства и времени, чем люди. Но я не собираюсь отказываться от своей человечности.
Джошуа усмехнулся.
– И ты сделаешь резервную копию. У тебя всегда есть резервная копия.
– Конечно, ты прав. И я возьму с собой Агнес, куда бы ни направился. Мы будем вместе в облаке Оорта.
Джошуа почудился стон Агнес над этой старой шуткой.
– Знаешь, я часто беру Агнес покататься на ее «Харлее». Я как могу ухаживаю за ним. Он стоит в гараже – разумеется, на Базовой, в Нью-Мексико. Со всем этим железом нельзя перейти. Я забочусь о нем не хуже тебя, Джошуа: он стоит не на голой земле, шины накачаны, топливо слито из бака, все смазано. И там…
– Да?
– И там тоже все идет как надо. Все ремонтируется. Между прочим, сочувствие и сотрудничество – добрые буддистские принципы. Чинить поврежденные создания так, чтобы это могло воспитывать жизнь и разум, вечно – возможно, даже после конца времен. Я могу это понять. Ты же знаешь, что когда-то, когда я жил в Лхасе, я был мастером по ремонту мотоциклов. В каком-то смысле я им всегда был и являюсь до сих пор. Я ремонтирую.
– Лобсанг, нет выше призвания.
– Да, хотя, прежде чем я уйду, я должен выполнить еще одну приятную обязанность…
Лобсанг улыбнулся, и у Джошуа возникло внезапное острое и теплое ощущение Агнес, которая тоже улыбается за искусственным лицом.
Глава 65
Нельсон Азикиве наблюдал за тем, как пастух Кен схватил беременную овцу и взвалил на плечо.
Для Нельсона это была поразительная демонстрация силы: овцы Кена вовсе не пушинки. Но, как он помнил, Старый Кен тоже не был слабаком. Старый Кен, который первым построил ферму на английском Западе-1 всего в одном переходе от старинного прихода Нельсона Святого Иоанна-на-Водах на Базовой Земле. Старый Кен, который всю жизнь был Кеном, завещал все имущество Молодому Кену, который после смерти отца стал Кеном. Все идет своим чередом.
И вот Кен – Молодой Кен – направился к живой изгороди, сделал очередной переход и исчез.
Нельсон медлил, со вздохом подумав, что для него каждый переход как наказание. Но после завтрака прошло уже немало времени. Он положил палец на переключатель лежащего в кармане переходника и прижал ко рту носовой платок…
* * *Когда он немного пришел в себя, то первое, что заметил в этой Англии в двух переходах от дома, – это остатки леса за каменной стеной, окружающей недавно расчищенное поле Кена. Большие деревья, старые деревья, гиганты.
– Я помню, – сказал Нельсон, немного хрипя.
Кен хмыкнул.
– Ваш отец говорил мне об этом, когда сюда начали наведываться после Дня перехода. Расчищать лес. Вырубать большие деревья, выпускать животных пастись на молодой поросли и так далее.
– Мой папаша знал в этом толк, ваше преподобие.
– Да. Да, думаю, знал. Понимаете, Кен, мне нравилось жить здесь, в приходе.
Кен хмыкнул.
– Но, видите ли, я всегда разрывался между наукой и призванием священнослужителя. Думаю, Дарвин бы понял.
– Что, Роберт и Энн Дарвин, которые заправляют в «Звезде»?
– Нет, нет… Возможно, далекий предок Роберта. Из-за этого противоречия я и уехал. Так далеко, так надолго. И вот теперь…
– И вот теперь вернулся домой, – раздался новый голос.
Нельсон скованно повернулся. У каменной стены стоял мужчина – высокий, худощавый, очень спокойный, с обритой головой. Нельсон не слышал его приближения – очевидно, он перешел. Но Нельсон сразу его узнал.
– Лобсанг!
Кен ответил первым:
– Я читал про вас.
Он бросился к Лобсангу и пожал ему руку.
– Рад встрече, – сказал Лобсанг.
– Хорошее крепкое рукопожатие, – одобрительно произнес Кен и с усмешкой повернулся к
