Кивнув, Сиг хлопнул по крышке, закрывая коробку.
– Я хочу сказать, здесь замечательные люди, но наполнять коробки – это занятие не для меня, – продолжал Моко. – Давай немного развлечемся. Посмотрим, нужно ли Большой Мамаше и ее совету abuelos[18] доставить какой-либо груз туда или куда-нибудь по пути. Тогда нам дадут командировочные. Если ничего не имеешь против, я бы отправился более живописной дорогой. Там по пути будут укромные местечки, которые тебе очень понравятся.
Лицо Моко расплылось в улыбке, открывшей гнилые зубы. Рассмеявшись, Сиг тоже улыбнулся.
– Тронемся сегодня ночью, – предложил он.
Моко поднял большой палец.
– Как насчет завтра утром, с рассветом? Утро – лучшее время для путешествий.
Положив коробку на полку с другими, готовыми к отправке, Сиг вышел на улицу подышать свежим воздухом.
* * *Задней стороной кооператив выходил к оврагу. Сиг уселся в старом кресле, стоящем на краю оврага, и наслаждался погодой. Он свистнул в сторону оврага, заросшего кривыми деревцами. Из зарослей выбежала тощая дворняжка, которую рабочие прозвали мистером Джонсоном. Сиг бросил мистеру Джонсону свежую кость. Мистер Джонсон сначала испуганно отпрянул назад, затем рассудил, что ничего плохого не случится, быстро схватил кость и скрылся в кустах.
Вдалеке послышался вой сирены. Как у полицейской или пожарной машины, но в то же время другой. Вой приближался.
Затем к первой сирене присоединились другие, и они уже звучали гораздо ближе. У Сига мелькнула мысль присоединиться к спрятавшемуся в овраге мистеру Джонсону.
Дворняжка завыла, услышав сирены.
С севера появились пять машин. Только на первой были мигалки, и это были не полицейские машины. Пикапы и внедорожники, красный, белый, черный и желтый. Одна машина тянула за собой большой прицеп, в каких перевозят животных.
У желтого джипа на крыше был мегафон, извергавший мрачные металлические аккорды, похожие на механическую смерть.
Три машины подкатили к грузовой площадке, где находился Сиг, в то время как остальные перегородили вход на склад.
Музыка оборвалась, и, перекрывая визг резко затормозивших машин, заговорил механический голос:
– ЭТО ОПОЛЧЕНИЕ САМООБОРОНЫ ГОРОДА ХОК-АЙ. У НАС ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ПРЕДПОЛАГАТЬ, ЧТО ВЫ ЗАНИМАЕТЕСЬ ИНФОРМАЦИОННЫМ ТЕРРОРИЗМОМ И УКРЫВАЕТЕ БЕГЛЫХ ВРАГОВ ГОСУДАРСТВА. В СООТВЕТСТВИИ С ЗАКОНОМ О СВОБОДЕ МЫ УПОЛНОМОЧЕНЫ ФЕДЕРАЛЬНЫМ ВЕРХОВНЫМ СУДОМ И ВЛАСТЬЮ ГУБЕРНАТОРА ОБЫСКАТЬ ТЕРРИТОРИЮ. ВСЕМ НАХОДЯЩИМСЯ ЗДЕСЬ ПРЕДЛАГАЕТСЯ ВЫЙТИ К НАМ С ПОДНЯТЫМИ РУКАМИ.
Машины исторгли вооруженных людей, среди которых было несколько женщин. Всего человек пятнадцать, здоровенные белые люди, откормленные свининой, ведущие себя как полицейские или пограничники, несмотря на то что таковыми они не являлись. Что делало их еще опаснее. Одеты эти доморощенные служители закона были в рабочие брюки и комбинезоны, вместе с кевларовыми бронежилетами и касками. На машинах, шляпах и куртках красовались изображения остроклювых ястребов с распростертыми крыльями.
Они столпились перед воротами. Им пришлось повозиться, чтобы их открыть.
Мистер Джонсон выбежал из леса, лая как сумасшедший, довольно правдоподобно изображая близкого родственника волков. Но все-таки недостаточно убедительно. Один из ополченцев прицелился и выстрелил, поразив мистера Джонсона одной пулей в голову и еще одной в туловище.
Схватив лежавший на штабеле дров топор, Сиг бросил его в убийцу мистера Джонсона. Но промахнулся.
Увидев, как ополченец прицелился, и услышав треск выстрела, Сиг повалился на землю, словно его переломили пополам.
Ополченец и его приятели приближались.
Увидев на земле перед собой резиновую пулю, Сиг ощупал то место на груди, куда она попала.
Моко и другие выскочили из здания, озираясь по сторонам в поисках путей бегства.
Билли попыталась было спорить с ополченцами, но получила удар прикладом в голову, лишивший ее сознания.
– Бегите! – заорал Сиг.
Вскочив на ноги, он набросился на приближающуюся троицу в надежде дать Моко и остальным возможность бежать по руслу ручья.
Ополченцы остановили его залпом резиновых пуль.
Сиг услышал крики тех, кто был позади. Нелетальные боеприпасы причиняли больше боли, чем настоящие пули, хоть и не пробивали кожу. Возможно, потому, что стрелявшим не было необходимости сдерживаться.
Сиг попытался сжаться в комок, прикрывая спиной мягкие части тела. Он увидел позади своих друзей. Похоже, двоим удалось уйти. Остальные лежали на земле, некоторые укрывались за мусорным баком. Судя по всему, Моко изрядно перетрусил.
Когда стрельба затихла, Сиг набрал полную грудь воздуха, вскочил на ноги и налетел на первого ополченца. Он попал ему как раз чуть ниже пояса. Ополченец упал. Его голова гулко ударилась о мостовую. По Сигу открыли огонь практически в упор. Один ополченец поставил ботинок ему на шею, и вместе с напарником они держали его до тех пор, пока не связали по рукам и ногам.
Сиг увидел приближающийся тяжелый рабочий башмак, но его крепко держали, поэтому он не смог пошевелиться. Это был первый удар ногой. За ним последовали другие удары, много ударов.
35Когда Таня пришла в тюремный лазарет, чтобы освободить Сига на следующий день после стычки у торгового центра, тот уже освободил себя сам.
Она нисколько этому не удивилась.
Ей показали камеру, в которой он содержался. Странно было видеть койку с ремнями, представлять себе привязанного к ней подростка, неважно, в чем провинившегося. Однако в данном случае ремни не помогли.
– Он обманул социальную работницу, – объяснила женщина-полицейский, сопровождавшая Таню. Ее фамилия была Бекман. – Стал ее душить, заставил освободить от ремней. Заклеил ей рот лейкопластырем и привязал к койке вместо себя. Бедная женщина!
Выглянув в распахнутое окно, Таня увидела холодное солнце. Вчерашний апрельский снег уже начинал таять. В трех этажах внизу в нанесенном у стены сугробе еще можно было различить то место, куда спрыгнул Сиг. Таня мысленно проследила за ним через стоянку в сосновую рощу.
– Далеко он не уйдет, – заверила Бекман. – Он в одной больничной пижаме.
– Я бы не была так уверена.
Утконос лежал на ночном столике. Таня украдкой убрала его в карман. Полицейская ничего не заметила.
Вернувшись домой, Таня положила утконоса в шкаф, рядом с единственной сохранившейся фотографией Сига, засохшим цветком и очень старой монетой, которую ей как-то подарил Сиг. Когда-то давно Таня соорудила это место, чтобы можно было поплакать о нем, у нее появился мотив продолжать поиски, но вернуть Сига назад оно не могло. Со временем эти вещи превратились в воспоминания о Сиге. В мемориал их совместным мечтам о том будущем, в котором они хотели жить.
Но потом Таня переехала в Вашингтон и все забыла.
36Сиг пришел в себя, когда его вырвало кровью и яйцами.
Рот у него был заткнут кляпом, поэтому ему пришлось проглотить рвоту обратно, чтобы не задохнуться.
Он попытался встать, но не смог. Его запястья были привязаны к щиколоткам. Впрочем, он не знал, смог ли бы удержаться на ногах.
Сиг чувствовал боль в тех местах, где его ударили ногами, но гораздо больше его мучили затекшие мышцы.
Он лежал на полу в прицепе вместе с остальными
