Через несколько минут нас вызвали помочь уничтожить семейство винтов, вылезших неподалеку от деревушки из-под обвалившегося моста. Там уже было две тройки, и мы только приблизили их победу. А перед самым концом смены пришлось идти спасать рыбаков. Им повезло, что старшина артели имел тревожный амулет, какие цитадель продавала по весьма приемлемой цене. Мне удалось подвести щиты под рыбацкую шхуну и закрыть их в сферу, так как стая мелких кровожадных рыб с острейшими зубами буквально переливалась в суденышко через борта.
– Аж обрадовались, как вытащили сеть… – морщась от прикосновений лекаря, рассказывал позже немолодой рыбак. – Полнехонька… в трюмы не влезет. А они прямо из сети ринулись на нас… Робу все лицо вмиг обгрызли.
– Так ведь висят уже везде объявления, – с укором глянул на страдальцев целитель. – Чего вы медлите? Ждете, пока эта пакость нападет на ваших детей? Им ведь не объяснить, что в море купаться все опаснее. Да и как малышам удержаться, если вот оно – теплое, знакомое? Не будете после вихры на себе рвать?
– Так ведь родное все, еще дедово и отцовское… – с тоской пробормотал рыбак и опустил голову.
Однако жалеть его мне не хотелось. Какие могут быть разговоры, какие сомнения, если речь идет о жизни детей?
– Все равно ведь бросите, – сказала сердито, и не важно, что вышло резковато. – Другого выхода нет. Но сначала и сами хлебнете горя, и семьи им накормите. Не жаль женщин и детей? Тех, кого оставить придется под камнями? Если еще будет что под них класть.
– Молода ты еще, – буркнул рыбак с неожиданной ненавистью, – учить нас!
– Может, Гина и молода, – резко оборвал его Ренд, – но сегодня вас спасла именно она. Это ее щиты закрыли всех от прожорливых монстров. Вам давно пора уяснить: пока мы не найдем очаги заразы, пока всех не уничтожим или они сами друг друга не пожрут, вам тут делать нечего. И чего только упрямитесь, непонятно! Я сам смотрел поселки для переселенцев – домики удобные, земли неплохие, леса есть, рыба в море тоже обычная. И унести разрешено по три больших мешка на человека, не считая инструмента.
– А лодки? – выкрикнул кто-то из рыбаков.
– Шхуны уже идут. Крупное перевезем, лодки на буксире поведем. Но долго думать не советую. Спасать вас все труднее, а расплачиваться магами за вашу глупость и нерешительность цитадель не намерена.
Я увела сферу подальше от опасной стаи и выпустила шхуну на свободу. Понаблюдала, как она решительно повернула к берегу, и тихонько вздохнула. Сегодня у их семей на столе будет соленая рыба.
– Идем домой, – объявил Эстен и зачем-то объяснил: – Наша смена уже полчаса как закончилась.
Вернувшись на базу, я сразу отправилась в свой отсек переодеваться. И уже через три минуты стояла в портальном кружке и набирала код родного дома, больше всего желая как можно скорее окунуться в его мирное, размеренное спокойствие.
Даже воинам – а может быть, им больше всех остальных, – хочется иногда забыть про все тревоги и беды окружающего мира, поверив в его доброту и безмятежность.
Глава семнадцатая
День начался именно так, как я любила.
С распахнутых навстречу летнему теплу окон, с легкого ветерка, шевелящего кружево занавесок, с ароматного чая, румяных пирожков и булочек всех мастей, горками возвышающихся в вазах.
Я сидела за столом в высоком отцовском кресле, верная детской традиции беречь его место, пока он в отъезде, и наслаждалась домашним теплом и уютом с жаждой путника, три месяца пробиравшегося дикими тропами.
Бабушка Манефа устроилась напротив, пила чай, смешно отливая понемногу на блюдечко, и внимательно слушала мой рассказ о событиях минувшей ночи. И о тех новостях, которых пока не знал никто в королевстве.
Рассказывать ей было приятно и интересно, она понимала мое возмущение и обиды с полуслова, охала и радовалась именно там, где я от нее этого ждала, и смотрела на меня с восхищением, какого мне так не хватало после отъезда родителей. Я давно уже, еще с тех пор когда мечтала о внимании старшего принца, поняла одну важную вещь. Человеку просто необходимо, чтобы его понимали и хоть изредка им восхищались. Или хотя бы хвалили. Тогда у него прорезаются крылья и готовность терпеть любые разлуки, обиды и разные неприятности.
– Ваша милость, письма. – Новая горничная, аккуратная и учтивая, поставила возле меня поднос с конвертами.
– Унеси в кабинет, – велела я, стараясь даже краем глаза не смотреть на внушительную кучку, поверх которой лежал синеватый конверт с золотым тиснением. – Разберу в свободное время.
– Но посыльный предупредил, что это письмо нужно прочесть немедленно, – виновато хмурясь, пролепетала она.
– Никогда не спорь с хозяйкой, – строго прикрикнула на нее бабушка. – Не видишь, у ее милости руки в креме? Вот позавтракает, умоется и прочтет. Ступай.
Я мгновенно сунула палец в крем и со вздохом напоказ облизала.
Горничную как ветром сдуло, а Манефа лукаво улыбнулась и подлила мне чаю.
Позавтракав, мы перебрались на южную веранду, помогать кухарке, затеявшей земляничное варенье, перебирать ягоду. Сообразительная женщина тут же убежала спасать пригоравшие пироги, а мы с бабушкой, подвинув ближе широкую корзинку, принялись за работу. Земляника была лесной, купленной у деревенских ребятишек, сбегавших в лес по холодку, и потому мелкой. Зато невероятно душистой и сладкой, и далеко не все ягоды попадали в медный тазик.
Бабушка лакомилась наравне со мной, успевая спрашивать о волнующих ее вещах и слушать ответы. Особенно ее заботили переселенцы с Харгедора: вопрос, чем они будут зарабатывать, был главным в череде остальных.
– Цитадель все просчитала, – пояснила я. – Если им отдать пустующие земли на западе, они и себя прокормят, и в города будут продавать излишки, поэтому цены на некоторые продукты станут ниже. Купцы, конечно, не обрадуются, но их небольшие убытки сполна покроет спрос новичков на инструменты, ткани и посуду. Во всех случаях цитадель будет следить и помогать всем, чем сможет.
А могла она очень многое, и Манефа знала это не хуже меня, потому и кивнула одобрительно.
Время близилось к обеду, и уже устав от земляники, я собиралась пойти погулять у фонтанов, но прибежавшая служанка сообщила, что прибыли посетители и просят их принять.
– Переодеться бы? – засомневалась, оглядывая подол простенького муслинового платья с узором из редких синих цветочков, между которыми виднелось несколько брызг земляничного сока, но решила, что не стоит.
Я в гости никого не приглашала и не ждала, а потому наряжаться не обязана.
– Зови.
– Сюда? – осторожно осведомилась горничная, и я поняла, что мне снова не повезло и прислугу придется менять.
Слишком глубоко засели в ее мозгу вычурные, лицемерные правила и порядки столичной знати, где она служила раньше. А в нашем небольшом городке, одном из двух, подчиняющихся герцогу Таринскому, жизнь намного проще, хотя до столицы отсюда полдня езды.
– А куда же еще? – с укором глянула на нее Манефа, и девчонка исчезла так поспешно, словно имела портальный амулет.
– Мира и достатка этому дому, – учтиво произнес от дверей первый
