Широко распахнув от изумления глаза, я взглянула на него и поразилась еще сильнее. До сих пор никогда еще мои напарники не появлялись здесь в это время, тем более вдвоем, к тому же разряженные, как на бал.
И если судить по кружеву манжет и алмазам на поясах и ножнах, именно туда они и собрались, некстати вспомнив про королевский прием, сама ответила я на свой же незаданный вопрос.
– Мира и спокойствия, – повторил Ренд… точнее, принц Райвенд.
– Благодарим, ваше высочество, – с достоинством наклонила голову Манефа. – Спасибо за привет, ваша милость. Чудесный сегодня день, не правда ли? Но уже жарковато. Не желаете присесть, я прикажу принести холодных напитков?
– Спасибо… – Они дружно обошли стол с разных сторон и устроились по бокам от меня, беря в невидимые клещи.
– Хотите ягод? – Я подвинула ближе оставшуюся землянику, выбрала самую крупную, оборвала черешок и бросила ягоду в рот: – Мм…
– Пожалуй, я тоже останусь здесь. – Последовав моему примеру, Эст захватил целую горсть, пачкая соком белоснежные кружева.
– Не подлизывайся, я же вижу по твоей хитрой ухмылке, что вы пришли не просто поесть земляники. И кстати, ты должен сейчас сидеть возле своей Савиллы.
– Они рассорились, – предупреждающе глянул Ренд.
И это было неслыханной щедростью с его стороны, до сих пор друзья никогда не делились со мной такими секретами. Все, что касалось их личной жизни, всегда было под негласным запретом.
– А причина-то хоть важная? – бесцеремонно влезла в разговор бабушка, и я была благодарна ей за это.
У меня самой не хватило бы смелости задавать подобные вопросы.
– Причина? – Эст нахмурился, помолчал и нехотя сказал: – Она не хочет уходить со смотрин. Дала отцу клятву, что победит в отборе. Королева обещала помочь, она выкупила у кредиторов долги Филипа Тюаре и отдала ему расписки. Но взамен взяла с него слово дворянина, что Савилла выполнит все ее указания. Вся родня Сави уже видит ее принцессой, и компаньонки бдительно следят за ней, не позволяя разговаривать со мной.
– Еще бы, – сердито усмехнулась бабушка. – Из нищеты да сразу в королевский дворец.
– Я тоже не беден! – вскинувшись, сверкнул гордым взором Эстен.
– Но твоего состояния хватит только на жену и детей, – не впечатлилась его оскорбленной физиономией Манефа. – А они надеялись всей семьей пристроиться под крылышком у королевы. И пока не верят, что она уехала надолго. Все знают, какой неуемный у нее характер и сколько хитрых задумок в запасе. Вот станет ей завтра на юге нехорошо, и вскоре окажется, что жить она может только во дворце.
– Вряд ли Альгерт поверит в такие хитрости, – мрачно буркнул Ренд, и я вдруг вспомнила, что говорим мы о его матери.
– Бабушка, – попросила Манефу, послав ей укоризненный взгляд, – неужели нет никакого способа убедить Савиллу?
– Уломать-то можно и медведя, – уклончиво ответила она, – да толку в том мало. С вечера уговорит, а утром она одумается, вспомнит про клятвы и совесть и от всего откажется. Или хуже того, сочтет себя предательницей родичей и что-нибудь над собой сотворит. Бывали и такие случаи. Самый простой способ – оставить ее в покое, но не молча, а растолковать все по-хорошему. И ждать, пока ты победишь в этом отборе. Вот тогда они сами ее Эстену на подносе и с бантом доставят.
– Не удастся ей ничего объяснить, – помрачнел еще сильнее Эст. – Они как тюремщики следом ходят, меня и близко не подпускают. Ренд их задержал, я пытался поговорить, но она трясется, плачет, ничего слушать не желает. Да и не хочу я никого на подносе и с бантом… Она должна сама решить, кто ей нужен. Я или родичи и Ренд. Может, Гина попробует ей объяснить, что Ренд все равно на ней не женится, даже если она победит? Хотя без королевы и леди Оттавии на этот счет можно не волноваться.
– Стало быть, верно я угадала, – печально вздохнула бабушка. – Вы примчались за Гиной. Нашли ей задание, неприятное и неблагодарное. Разочаровал ты меня, мальчик, я тебя взрослым воином считала, а в тебе еще детские привычки живучи – спихнуть важное дело на кого-нибудь из близких. Раз нет матери или старшего брата, то на друга или подругу.
– Манефа! – вмиг возмутилась я. – Ты что такое говоришь! А для чего тогда друзья, как не помочь в трудную минуту? И он не виноват, что никого из родни нет, а жить одному действительно нелегко. Когда не с кем поговорить, спросить совета, да хоть просто знать, что есть человек, которому небезразличны твои беды!
– Все верно ты сказала, – кивнула она, и в прищуренных глазах мелькнула плутовская искорка. – Только вспомни, к кому сама побежала, когда тебе было плохо и обидно? К наставнику и его жене, вот они – такие друзья, которые не предадут и не оттолкнут в трудную минуту.
– Бабушка… – я огорченно смотрела на нее, не находя слов и пытаясь понять, ради чего она вспоминает самые обидные для меня моменты, – ты хочешь нас поссорить?
– Нет, – уверенно качнула она головой, – не хочу. Да и не так просто разорвать боевую дружбу. Но о том, что пора вам поговорить начистоту, а не плести за спиной у друзей интриги, могу сказать открыто и прямо. Они ведь по извечной мужской логике считают девушек дичью и пытаются орудовать испробованными методами. Ставить силки, готовить приманки и ловушки. И не понимают, что ты уже вышла из того наивного возраста, когда это действует безотказно. И не спорь! – прикрикнула Манефа на пытавшегося что-то сказать принца. – Иные женщины до старости наивны как подростки, падки на банальную лесть и дешевые комплименты. И никогда не поймут, почему раз за разом наступают на те же грабли. Удел у них такой. А некоторые девушки взрослеют быстрее других, и причины у всех разные. Недолго сохраняют душевную ветреность сироты и те, кто всецело занят непростым ремеслом. Всегда серьезнее других – маги, у них от малейших ошибок зависит жизнь, и люди, взявшие на свои плечи заботу о более слабых.
– Леди Манефия! – не выдержав нравоучения, прервал ее Райвенд. – Вы, несомненно, правы в некоторых деталях, но не все знаете…
– Ошибаешься, мальчик, – с неожиданной силой стукнула сухим кулачком по столу Манефия. – Все я вижу и давно все знаю. И говорю в последний раз, ты выбрал неверный путь. Подумай об этом, пока не поздно. Элгиния очень честный и чистый человек, и с ней можно разговаривать только откровенно. Твой брат этого не понял и чуть не сжег ей сердце. Модена и Стайн с Альмиссой едва ли наизнанку не вывернулись, ее вытаскивая, а вас тогда рядом не оказалось. Я не скажу вслух того, о чем вы и сами хорошо знаете. Но сейчас идите на свой бал и спасайте своих подружек. Да не забывайте, что юные девушки – существа нежные и ранимые. И даже самые стойкие и терпеливые из них не могут все время себя к чему-то принуждать. Гинни тоже такая
