– Элни, во сколько у нас сегодня дежурство? – постукав пальцами по столу, задумчиво осведомился командир.
– Вечером, – сразу поняла я его замысел и помчалась надевать броню.
И уже через пять минут, стараясь не смотреть на отчаянно зевавшего мечника, вела сферу по мосту, соединяющему нас с левым берегом Тны.
– Никого из людей тут быть не должно, – осматривая изрытые винтами пригорки, рассуждал Ренд. – Выманим побольше монстров и сожжем. А к вечеру наведаемся еще.
– Непонятно, чем они питаются, – буркнул недовольный побудкой Эстен. – Вроде всех зверей уже съели.
– В плавнях по весне гнездились большие стаи диких уток и гусей, – пояснил Ренд, в свободное время изучавший все, что касалось наших владений. – Они как раз вывели гусят. Вот и пытаются винты сожрать нашу надежду на осеннюю охоту. Кстати, из цитадели пришло сообщение, что кабаняк уже уничтожили вслед за дикими зверями.
– Стай говорит, выжить удастся только тем животным и птицам, которых мы заперли щитами в ущельях и на островах и защищаем от истребления. Придется потом разводить, – невесело произнесла я, не сомневаясь, что говорю известные им вещи.
Но не повторить просто не могла, хотя бы для себя, чтобы лишний раз убедиться, что мы живем тут не ради замков или брошенных ценностей.
– Но если мы сейчас приманим несколько винтов, – кровожадно прищурился Эст, – а на их шум приползут другие… возможно, наши гуси и выживут.
Первого винта мы заметили в стороне от дороги, он стремительно копал яму, явно пытаясь выловить зайца или семейство мышей. Я поймала монстра щитом, и Эст изловчился прямо в полете нашинковать его небольшими кусками. Второй винт обнаружился при подлете к пустующей деревне – грыз деревце, на котором свила гнездо неосторожная пичуга. С ним мечник расправился еще быстрее, бурча что-то сердитое про наглых тварей.
Разбросав мясо подальше от деревни, мы вернулись к ней и пролетели над улицами, бдительно вглядываясь в запертые дома. Цитадель вчера всюду развесила сообщения о сельских жителях, которые, уйдя днем вместе со всеми в город, ночью попытались вернуться домой. Спасти удалось только мальчишку, влезшего на толстенный дуб, и то в самый последний момент.
Но наши селяне оказались не настолько бесшабашными или слишком хорошо помнили, что Модест и не подумает никого спасать. О том, что он уже живет на Тезгадоре, знали пока немногие.
Смотреть на непривычно пустые дома и дворы, где не бегала ни одна собака или курица, было тоскливо и жутковато, и я решительно повела сферу назад. Приманка свое дело сделала, теперь на дороге шла битва за каждый клочок мяса. Монстры постоянно мутировали, одновременно учились выживать и с каждым днем все быстрее находили жертв по каким-то особым признакам.
Этих Ренд перестрелял из сферы, попросив сделать бойницу пониже. И старался бить только в тот момент, когда твари выбирались на дорогу. Пока мы пару раз пролетели от моста до окружавших деревню истоптанных полей, откуда-то подоспели новые стаи винтов и целая армия пронырливых шакалят. И это было большой удачей: мелкие злобные твари издавали столько шума, визга, подвывания и рычания, что наверняка уже оповестили о пиршестве всех окрестных монстров.
– Подними повыше и выпусти меня на какое-нибудь дерево, – подумав, велел муж, но я только загадочно улыбнулась.
Последние три дня я понемногу испытывала возможности нового артефакта и сейчас могла преподнести командиру сюрприз.
– Ты никогда не видел, как водят на веревочке собак или коз?
– Некоторые и детей привязывают, – сообщил Эст, и я подозрительно на него покосилась: почему-то все чаще любые разговоры в нашем замке заканчивались на рассуждениях о правильном воспитании.
– Меня сейчас больше волнует, к чему ты о них вспомнила?
– Ты же боишься, как бы твой огонь не задел сферу? Так я создам тебе отдельную и призову ее, как только ты кастуешь заклинание! – победно улыбнулась я. – Теперь я могу управлять сразу двумя.
– Нет, поступим проще. Сделай мне маленькую сферу и вернись в замок. А я приду порталом, едва подожгу этих тварей.
Пришлось подчиниться. Спорить с командиром в поле всегда было бесполезно.
На подлете к ограде мы обнаружили, что за нашими действиями следит все население замка. Верхняя галерея стены была забита народом, как ярмарка в праздничный день. Здесь толпились и старожилы, и рыбаки, и Фаринт, и даже управляющий.
– Ваша светлость, – встревоженно справился лорд Себерн, едва сфера замерла рядом с ним, – что там происходит?
– Мы попытались приманить монстров, иначе стадо по дороге не пройдет, – пояснила я ему, вглядываясь в висевшую над дорогой темную точку.
Отсюда совсем крохотную и невыносимо беззащитную. Я крепче сжала в руках невидимую нить, которую не решилась разорвать, несмотря на приказ, и замерла в ожидании. Сначала казалось, будто ничего не происходит слишком долго, и зрители уже начали вопросительно поглядывать на нас с Эстеном, как вдруг до стены донесся истошный визг сотен смертельно раненных тварей.
И сразу же вдоль дороги вспыхнули кусты и трава, мгновенно сгорая в сумасшедшем пламени. А в следующий миг нить слабо дернулась и ослабла. Я не выдержала – добавила ей силы и резко подняла сферу Ренда на высоту птичьего полета. И тут же, не ощущая сопротивления, неизбежного, когда сферой управляет сидящий в ней маг, дернула ее к себе.
И обомлела, обнаружив, что она пуста. Перевела взгляд на дорогу, где в безжалостном пламени с треском и воем сгорало стадо страшных монстров, снова глянула на сферу… И две невыносимо долгих секунды холодея от ужаса, смотрела на никому не видимый призрачный силуэт, пока рядом вдруг не возник живой и невредимый Ренд.
– Элни, что случилось? – почти рычал он, стискивая меня в сумасшедшем объятии.
Однако я молчала, не имея сил сказать хоть слово и лишь теперь постепенно осознавая, как неверно представляла себе перенос из сферы в замок.
– Идем, там гости пришли, – отчаявшись получить мои объяснения, встревоженно шепнул Райвенд и открыл портал.
Однако очутились мы не на портальной башне, а в своих покоях.
– Любимая, я снова сделал ошибку, – усадив меня к себе на колени, тихо каялся муж. – Не рассказал тебе, что уже пробовал открывать порталы с куполов, это почти то же, что сфера, если в ней есть окно. Прости, я только теперь начал понимать, насколько я груб и неделикатен по сравнению с тобой. Никогда человек, выросший под опекой недалекой, злобной эгоистки, не будет настолько чутким и душевным, как тот, кого растили заботливые, истинно любящие и умные родители.
– Не смей так говорить! – возмутилась я, обнимая его так крепко, как умела. – Ты самый замечательный, умный, честный, добрый…
– Спасибо, любимая, но таким меня сделала любовь к тебе. Теперь могу признаться, ты поймешь. Королева заводила разговор об отборе все последние четыре года, упирая на то, что ей трудно исполнять королевские обязанности, а Герт все сильнее спивается. И пару раз… каюсь… я почти согласился, но потом приходило понимание, что тебя там не может быть, и я отказывался наотрез. Спорил, ссорился
