И аккурат на девицу.
...не девицу.
И не мертвую. Правда, Лизавета это поняла далеко не сразу и сперва даже рот раскрыла, чтобы заорать, а после закрыла со всею поспешностью. Она поерзала, пытаясь встать, но тело лежало поперек коридора, а Лизавета - поперек тела. И поза была преглупейшая. В уголочке же, сжавшись в комок, сидел жених ее названный и пялился на Лизавету единственным глазом, только навряд ли видел. Уж больно глаз этот затуманенным был. На месте второго зияла черная неприглядного вида дыра, от которой расползались рубцы.
- Убили... - продолжала голосить баба в темной форме дворцовой прислуги.
- Заткнись, - велела Лизавета, прикидывая, как оно будет половчей: переползти через болвана или же на него опереться... как бы не провалился. Лицо-то явно из воска леплено и со всею старательностью, а вот тело, может, деревянное, а может, соломенное, тогда опираться на него никак не можно.
- Ой мамочки...
Лизавету дернули и, приподнявши, поставили на ноги. Юбку поправили, платочек протянули.
- Благодарю, - сказала она князю и почувствовала, как предательски пунцовеют щеки. Лизавета ущипнула себя за руку: в конце концов, тут дело серьезное, а она того и гляди влюбится.
А влюбляться в малоподходящих личностей - это как раз-таки несерьезно.
- Не за что. С вами все в порядке? - вежливо поинтересовался князь, но руку Лизаветину не выпустил, хотя в обморок она падать не собиралась и вообще, смела надеяться, что вела себя предостойнейше.
С другой стороны...
Руки у него теплые. И крепкие. И...
- И что тут произошло? - поинтересовался князь пресветским тоном.
- Убили, - не слишком уверенно ответила женщина, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся молоденькой и несчастной. - Я иду, а туточки она...
- Это болван, - сочла нужным уточнить Лизавета. - С восковым лицом...
Жених вздрогнул.
И попытался встать.
- Сиди уже, герой... - рявкнул князь, и на пол плюхнулась та самая девица, которая стиснула в кулачках передник, должно быть, дабы не разрыдаться. Ее плечики мелко подрагивали, а в широко распахнутых очах стояли слезы.
Еще немного и с нею истерика приключится.
Лизавета подошла, присела рядом и сказала:
- Она не настоящая, - сказала шепотом, но князь кивнул. Он, склонившись над болваном, разглядывал его с немалым интересом.
Девица всхлипнула.
- Должно быть пошутить хотели... порой люди совсем глупые шутки играют, верно?
Девица кивнула. Но фартучек не выпустила. И губа ее оттопыренная не перестала подрагивать, выдавая душевное смятение. Лизавета погладила ледяное запястье.
- В городе музей есть. Там из воска лепят... я сестер водила. Интересно... есть бородатая женщина. И еще двухголовая. Мужчина, у которого только один глаз...
...музей ютился в гостиной одной почтенной вдовы, супруг которой не оставил несчастной ничего, помимо долгов и результатов многолетней своей работы. Он мечтал создать галерею уродств человеческих, и Лизавета была вынуждена признать: получилось у него весьма достоверно. Болваны, обряженные в человеческие одеяния, гляделись живыми, и девочки только охали, ахали и попискивали, а после на два дня было разговоров лишь о жутях увиденных.
- Сходи, - Лизавета поймала растерянный взгляд. - Тебе понравится... а тут... просто кто-то куклу принес...
- Это Марена, - голос Стрежницкого звучал глухо, будто издалека. - Ее звали Мареной... она моей невестой была. И я ее повесил...
...Димитрий испытывал преогромное желание взять Стрежницкого за волосы да и приложить затылочком о стене. Чай каменная, выдюжит. А голова и того паче, в ней, судя по всему, ума вовсе не осталось.
И чего ему не сиделось, спрашивается?
- Бредит, - решительно сказала рыжая девице, которая вновь открыла было рот, чтобы заорать. - Видишь, ранило его... аккурат в глаз.
Девица пальцы прикусила, но орать не решилась.
- Вот и мерещится всякое. Больной очень...
- Больной, - повторила она эхом, и Димитрий, склонившись над нечаянной свидетельницей, заглянул в синие глаза ее, подтверждая:
- Очень больной...
...и силы каплю вложил. Все ж менталист он не особо умелый, однако девица разом успокоилась, что само по себе было хорошо. Вздохнула.
Поднялась.
И спросила:
- Я п-пойду?
- Иди, - разрешил Димитрий, добавляя толику усталости. - Иди, отдохни... переволновалась, небось? Поспать надо. Проснешься и все будет хорошо... ясно?
- А...
- Скажешь, что князь Навойский велел.
Девица завороженно кивнула.
А он перевел взгляд на Лизавету. Та же, перебравшись к Стрежницкому, взяла его за руку - и желание постучать светлою головой последнего о стену стало вовсе невыносимым - и произнесла:
- Ему к целителю надо.
Стрежницкий моргнул.
Потер глазницу и пожаловался:
- Чешется.
- Это потому что живой, - Лизавета шлепнула его по пальцам. - Куда грязными руками?
- Живой... - странным голосом произнес он. - А она нет... как она здесь? Я же ее еще когда...
- Помолчи, - рявкнул Димитрий, переступив через куклу. Стоило заметить, что выполнена была она весьма умела, и в сумраке коридора казалась настоящею. Бледненькое востренькое личико, довольно, следует признать, симпатичное.
Волос короткий, рыжеватый.
Одежда почему-то мужская и не особо чистая, и это наверняка что-то да значит, а что именно - Стрежницкий расскажет. Надо только препроводить куда. И запереть.
Что-то подсказывало, что запереть Стрежницкого следовало бы давно.
Лизавету князь до комнат самолично провел. И дверь приоткрыл. И придержал. И строгим-престрогим голосом заметил:
- Вам не стоит гулять без сопровождения.
- А где его взять? - резонно поинтересовалась Лизавета. Жених-то ее навряд ли к прогулкам расположен. Как-то он слишком уж бледен был и вовсе слаб, того и гляди в мир иной отправится, что с его стороны будет совсем уж неприлично. Лизавета, может статься, с мыслью о замужестве сроднилась почти.
- Нигде, - князь согласился, почему-то не сводя с Лизаветы настороженного взгляда, будто подозревал ее в чем-то недостойном. - Потому вам не стоит гулять.
- Совсем?
- Совсем.
- А... нам к ужину надобно. Оглашение и все такое...
Он задумался.
Вздохнул.
И сказал:
- Ждите. К ужину я вас проведу, а дальше надо будет что-то придумать.
И как-то вот это Лизавете совсем не понравилось. Тетушка не зря говорила, что от мужских придумок женщинам одни беды.
Впрочем, оставшись одна, она поежилась.
Шутка?
Уж больно настоящим чудилось то тело в коридоре. И бледен был Стрежницкий. И женщину он явно узнал. Откуда? И главное, что за оговорка такая? Выйти бы, да... страшно.
И Лизавета, вздохнув, присела.
Взялась за гребень.
Надобно бы Руслану позвать, чтобы косу переплела, а то нехорошо. Скоро и вправду к ужину идти, а она растрепа растрепою... что скажут?
Глава 43
Глава 43
...а скажут, - этот шепот проникал, казалось, сквозь стены, мыши и те примолкли, то ли в страхе, то ли, чтобы людям пугаться не мешало, - будто бы ничего и не было. Вот поглядите.
Девица в мятом платье тоненько всхлипнула, прижимая к
