...и впору на романы переходить, те, в которых одна несчастная и очень бедная сиротка встречает мрачного графа, не знающего любви, чтобы навсегда изменить его жизнь.
Лизавета шмыгнула носом от жалости, то ли к сиротке, то ли к невинному графу, не знающему пока, какие испытания приготовила для него судьба, то ли к себе самой из-за глупостей, что в голову лезут.
Придумается же.
Хотя...
Если «Сплетникъ» закроют, как один из вариантов, почему бы и нет.
- Как вы себя чувствуете? - поинтересовался Димитрий, не открывая глаз. А сонным он выглядел как-то... мягче, пожалуй.
- Не знаю пока, - честно ответила Лизавета, прогоняя от себя призрак будущего романа, где влюбленный граф раскаивался в былых прегрешениях, клятвенно уверяя гордую сиротку, что более никогда...
Что именно он «никогда» Лизавета не знала.
- А когда узнаете? - Димитрий открыл глаз.
Левый.
Сонный.
- Понятия не имею. Но... почему я здесь? Не поймите превратно, но это как-то... неправильно.
- А где правильно?
- У целителей...
- К ним попадать не стоит, - сказал князь Навойский, открывая и второй глаз. - Уж поверьте мне... к ним если попадешься, то после не выпустят, пока всецело не излечат. А процесс это долгий, муторный... и настойки их... отвратительные.
Тут Лизавета согласилась. Не то, чтобы отвратительные, скорее уж сомнительного, как выяснилось, свойства.
- Но...
- Ты за меня замуж выйдешь, - Навойский поднялся. - На балу объявим о помолвке, и никто ничего дурного не подумает... точнее подумают, конечно, но языки попридержат.
- Это вы мне предложение делаете? - уточнила Лизавета, на всякий случай одеяло повыше подтягивая. Лежала она в постели, что характерно, в одной сорочке и судя по вышивке, предназначенной вовсе не для того, чтобы прилично в ней болеть.
- Это я тебя в известность ставлю.
Книжный граф подленько захихикал, но заткнулся. Ему предстояло предложение делать романтично, в цветочных кущах и с кольцом фамильным.
- А если я против?
- А ты против? - Навойский изогнул бровь.
- Я вас плохо знаю!
- Вот будет время узнать получше... целая жизнь.
Только, мнится Лизавете, может быть она короткой, хотя и полной событий, правда, от любви далеких. А в роман надо будет приключений добавить, опасностей всяких там смертельных, читательницы это любят, главное, чтоб герой героиню красиво спасал.
- У меня приданого нет, - возразила Лизавета. А Димитрий отмахнулся:
- У меня есть.
- И титула!
- Свой имеется.
Нет, не может быть, чтобы он всерьез... он же ж... кто он, а кто Лизавета? Это шутка и крайне дурная, если так...
- Успокойся уже, - Димитрий сел на кровать и руку Лизаветину взял, правда, вовсе не затем, чтобы поцелуями покрыть. Пульс сосчитал.
Хмыкнул.
Произнес с немалою обидой:
- А мне казалось, что я завидный жених.
- Завидный, - согласилась Лизавета, руку под одеяло пряча. - Очень завидный. Только... вы же понимаете, что я... и вы... и будут говорить...
- Пускай себе говорят.
- Нет, - она тряхнула головой. - Неправильно все это... понимаете, сейчас тут происходит... всякое происходит... и я тут... и вы... и кажется, что это любовь. А потом все закончится, и вы поймете, что не такую жену себе искали. И при дворе меня не примут. Точнее примут, куда денутся, только... я здесь не приживусь. Не мое это.
- А что твое? - он спросил это без раздражения, без злости, с искренним любопытством и... сочувствием?
Лизавета зажмурилась и призналась.
- Я не знаю.
- Чаю хочешь? - Навойский поднялся. - Тебе и поесть не помешает, сутки спала.
- Сутки?!
Завтра, выходит, бал... а у нее гость не обихожен и вообще...
- Не волнуйся, твоего зануду заняли. Там халат лежит. И вообще, пользуйся, чем надо. А чего нету, то и говори, принесут...
...и стало быть, тайны в Лизаветином местонахождении нет никакой. Она вздохнула, пытаясь вызвать к себе жалость, но не вышло. Придуманный граф кривлялся, а сиротка, девушка на редкость непоколебимых моральных устоев, укоризненно качала головой: эк Лизавету угораздило-то.
Теперь ей и в самом деле только жениться.
В смысле, замуж выходить.
И тетушка порадуется, давно уже отчаялась пристроить Лизавету в хорошие руки. В ванной перед зеркалом, в котором отражалась растрепанная девица с опухшим лицом Лизавета призадумалась, можно ли руки Навойского считать в достаточной мере хорошими и что будет, если она согласится.
Выйдет замуж.
Переедет во дворец... и... дальше что? Димитрий, как работал, так и продолжит работать, в этом деле жена не помеха. А Лизавете что? Вечера.
Суаре.
Салоны.
Наряды и шляпки. Те самые выставки георгин, скачки и почти неприличные для дам благородного сословия петушиные бои. Дети, которых передадут в чужие руки, ибо собственными воспитывать некомильфо, и вообще при дворце детям не место.
Нет.
Она... она не хочет так.
Рыжая вышла такая... серьезная?
Мрачная.
Решительная.
Димитрий вздохнул: вот ведь, наверное, надо было озаботиться розами, правда, в свете последних событий у него на розы почесуха начинается. Тогда кольцо.
Какое-нибудь поизящней.
И с камнем.
На помолвку принято с камнем дарить и желательно, чтоб покрупнее, пофамильней.
- Извини, - рыжая отвела взгляд, присаживаясь на краешек стула.
Халат запахнула.
Халат собственный Димитрия, и ей великоват, вон, шейка тонкая торчит, ключички выглядывают и полосочка кружева под ними. Прядка рыжая к шейке ласкается, и так тянет ее поправить.
- Понимаешь, - рыжая смотрела на руки, а Димитрий - на прядку.
И на кружево.
И мысли в голове бродили недостойные благородного человека, которому полагается неудачи переносить стоически.
- Ты мне нравишься, - выдохнула рыжая и покосилась. - Очень нравишься... непозволительно даже...
- Кем?
- Что?
- Кем непозволительно.
- Приличиями! - она слегка покраснела, и выглядело это очаровательно. - И вообще не перебивай! Я тут... может... готовилась... и просто... кем я стану?
- Моей женой.
- А дальше? - рыжая склонила голову набок. - Допустим, я тебе тоже нравлюсь... то есть, наверняка, если ты решил предложение сделать, хотя мог бы... и без него. Вот. То есть, я не о том сказать собиралась. Я тебе нравлюсь?
Димитрий кивнул, так, на всякий случай, а то кто их, женщин, поймет, что в головах творится. Не кивнешь тут в нужном месте и все, смертельная обида.
- И допустим, мы поженимся... и потом... я буду нравится. Некоторое время. Пока не надоем. А после что? Ты будешь меня избегать? Или отошлешь куда подальше, чтобы не мешала? Или просто разъедемся, положишь содержание... я так не хочу.
- Я тоже, - согласился Димитрий, пробуя остывший чай. - Но ты говори, забавно получается.
Рыжая насупилась.
Вздохнула.
- Я... может, стану жить лучше... ты богат, а я нет... совсем... то есть, я не жалуюсь, я привыкла... но у меня есть дело. И оно мне нравится. Я просто не смогу играть в здешние игры... все эти... нет, я понимаю, что многое делают... то есть, наверняка имеются
