– Спасибо, – проронил Железный Страж и отошел к остальным двоим.
И они застыли, держа перед собой свои ковчеги и выжидательно глядя на доктора Уайландера.
Доктор Уайландер коротко вздохнул:
– Превосходно. Ну, начнем.
Он протянул к ним руку с яйцом времени, и трое Стражей поднесли к нему свои ковчеги. Тут Вивиан заметила, что все Стражи точно того же роста, что и доктор Уайландер, не выше и не ниже, хотя в остальном ничуть не похожие. Четыре ковчега соединились там, где встретились четыре пары протянутых рук, замерли на миг – а потом исчезли, поглощенные крошечным яйцевидным Свинцовым ковчегом. При этом трое Стражей тоже замерцали, поблекли и словно бы втянулись в доктора Уайландера. На миг у него сделалось узкое безумное лицо Железного Стража. Потом оно исчезло, и появилось печальное учтивое лицо-череп Серебряного Смотрителя, а следом – деревенское лицо Хранителя Золота.
Самому доктору Уайландеру от всего этого было явно не по себе. Он дергал локтями и притопывал ногами, на всех четырех сливающихся лицах появился оскал – наверняка гримаса боли. Но в конце концов он весь встряхнулся, громко крякнул и посмотрел на Свинцовый ковчег. Тот посветлел, на нем проступили серебристые, бурые и золотые прожилки, а воздух вокруг заиграл бурными мощными вихрями, отчего перёд фиолетового балахона доктора Уайландера весь задрожал. Доктор Уайландер кивнул с довольным видом. Он остался прежним доктором Уайландером – но не совсем. Лицо у него стало благороднее, с длинными складками по углам губ, как у Железного Стража, но с оттенком нервной учтивости, как у Серебряного Смотрителя. А подбородок стал тупым и упрямым, в точности как у Хранителя Золота. Когда доктор Уайландер неожиданно бросил острый взгляд на Вивиан, глаза у него были уже не такие маленькие, но сохранили медвежью проницательность – и по-прежнему смеялись над ней.
– Знаешь, кто я? – спросил он ее.
Он уже больше не рычал. Голос его гремел, как у Хранителя Золота, и переливался голосами Железного Стража и Серебряного Смотрителя.
– Всё потешаетесь надо мной, – отозвалась Вивиан. – Ну что ж. В вас много людей сразу. Может, со всеми так. Но я думаю, что вы, наверное, Фабер Джон.
Все остальные ахнули.
– Точно! – воскликнул доктор Уайландер. – Раз в жизни правильно ответила! Правда, она знакома со всеми моими ипостасями, которые были рассеяны по истории, чтобы удержать город на месте.
Элио поспешил вперед и опустился перед ним на одно колено:
– Фабер Джон. Мой повелитель. Я создан вашей волей…
– Ну что вы, встаньте! – сказал Фабер Джон. – Да, я и правда так велел, только не надо за это величать меня мойповелителем. Мне сейчас надо поскорее на площадь Эпох.
Он прошагал мимо Элио и двинулся вниз по ступеням.
Все поспешили за ним – было интересно, что он собирается делать на площади Эпох, – а Вивиан отметила про себя, что он по-прежнему слегка хромает.
Когда они спускались, то увидели, что в Городе Времени царит сумятица. Вивиан уже привыкла к тому, что земля трясется, как привыкаешь к тряске в поезде, и не замечала, что дрожь постоянно усиливается. А теперь тряска разошлась не на шутку. Ступени под ногами бурно вздымались и опадали, по ним ползли трещины. Было видно, как вдали тóлпы перебегают проспект Четырех Веков, чтобы добраться до реки и спастись, и Вивиан их прекрасно понимала. За очередным, особенно мощным подземным толчком последовал скрежет и протяжный треск где-то справа. Вивиан повернула голову и увидела, как золотой Купол Лет кренится набок и исчезает, взметнув огромный клуб пыли. Одна из металлических арок на проспекте покосилась, а синий стеклянный купол Миллениума вдали обрушился с громким перезвоном, и голубые осколки хлынули в реку Времени.
А Фабер Джон хромал себе вперед как ни в чем не бывало.
Вивиан поймала себя на том, что полностью ему доверяет. Когда они дошли до подножия лестницы, она бросилась бежать со всех ног по вздымающейся волнами дороге и нагнала его. Джонатан уже шагал рядом с ним, и Элио тоже – он нес Сэма на руках. Сэм опирался на плечо Элио с видом героическим и самодовольным. Когда Вивиан поравнялась с ним, он наградил ее двузубой улыбкой.
– Много придется восстанавливать, – заметил Фабер Джон, обращаясь к Вивиан. – В основном всякий эрзац, который тут понастроили уже после того, как я разделился.
Что-то случилось и с механизмом, который подсвечивал радужные ленты в арках. Теперь они извивались бешеными туманными каракулями и еще и хлопали, хотя первая арка вроде бы немного пришла в себя, когда под ней прохромал Фабер Джон с яйцом времени в руке.
– А вы знали, что будет? – спросила Вивиан, когда они вышли из-под арки.
– Во многом догадывался, – ответил Фабер Джон. – Большая глупость с моей стороны – все записать и оставить в Доме Ли, где их нашла эта жадная до встрясок неудачница. Но я тогда подумал, что надо оставить потомкам хоть какие-то намеки на случай, если что-то не заладится. Не хотел, чтобы ковчеги сгинули навсегда. Вот и оставил кое-какие документы, где более или менее точно описал, что я с ними сделал. Железный ковчег я спрятал не очень надежно, чтобы его относительно легко было найти, поскольку он самый слабый, и я решил, что даже если он попадет в плохие руки, это будет не страшно. И точно описал, где искать Серебряный, но постарался поместить его туда, где ориентироваться на местности очень трудно и, чтобы найти его, потребуются достижения науки и техники поздних этапов истории. А для Золотого перечислил три варианта местонахождения, чтобы запутать всякого, кто попытается его украсть. Большая удача, что я ни словом не обмолвился о Свинцовом. Я надеялся, что часть меня останется здесь, в Городе, и присмотрит за ним.
– А обо мне вы знали? – спросила Вивиан.
– Откуда?! Я и о себе-то не знал, – прокряхтел он. – Я, конечно, сразу понял, что ты самозванка. И узнал в тебе одного из хронопризраков. Поэтому решил от греха подальше взять тебя в ученицы и проследить, чтобы ты знала все самое важное. Только не проси меня решить, как быть с тобой теперь. Это епархия Владычицы Времени.
Ничего хорошего это не сулило. После этого Вивиан рысила рядом с могучей фигурой Фабера Джона молча; они по очереди прошли подо всеми арками, которые при этом чихали и оживали, и вот уже добрались до конца проспекта. Там уже почти никого не было, только пробегали к реке редкие прохожие. Когда Фабер Джон поравнялся с ними, рядом обрушился дом, и поперек дороги протянулась большая осыпающаяся груда щебенки. Мистер Энкиан испуганно отскочил в сторону.
– Энкиан, если хотите бежать из города, присоединяйтесь. –
