— Нет. Я упряма, как и всякий, кто верит в свою правоту. — Богиня подошла ближе, нависая над Марсом. Она склонила голову и прищурилась, тщательно рассматривая каждый сантиметр лица Матиаса.
— Могу с уверенностью сказать, прошлые перевоплощения были намного уродливее.
Матиас громко рассмеялся, поднимаясь с места. Его искренняя улыбка привела Венеру в смятение. Она тупо смотрела на друга, не произнося больше ни слова.
— Ты права. Впрочем, раньше тебе это не мешало, — он поднял губы в полуулыбке.
Венера пожала плечами. Их прошлые отношения человечество назвало бы бурными, но она так не считала. Они не чувствовали так, как люди. Они больше не были людьми.
— Почему ты не хочешь вернуться в триаду? Ты нужен. Юпитер словно болен, он волнуется. Все волнуются.
Марс нахмурился, от улыбки не осталось следа. Он старался не думать о братьях и их разногласиях. Юпитер — верховный бог, он никогда не поддавался человеческим чувствам. Всегда трезвый умом, брат не ввязывался в войну и старался удержать других. Но теперь, с появлением мятежников, нарастало негодование. Боги начали опасаться ни только за людей, но и за себя. Этот тревожный звоночек наводил на мысли о неминуемых последствиях.
— Прошу тебя, — Венера преградила дорогу Марсу, нежные ладони легли на его тяжёлые плечи. Она подняла голову, смотря прямо в глаза Бога войны. Светлые и чистые, они обманчиво добро манили. Как и любовь, Венера имела двойственность характера.
— Ты всегда был верным своему делу. Вспомни своё первое воплощение. Вспомни мальчика, который жаждал не побед, а свободы своего народа. Ты взобрался на эту гору в поисках спасения, ища убежища для своих людей. И что теперь?
Марс гневно отбросил руки девушки, отступая и подходя ближе к тонкой грани между его замком и крутым склоном скалы. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Марс не хотел побед, это правда. Тогда, ещё мальчишкой, он взобрался на эту скалу, но не смог удержаться и упал. Это стало его первым воплощением. Марс не погиб, а превратился в существо более могущественное.
— Тогда припомни и ты милую девушку. Она могла пожертвовать собой ради любви, — слова Марса сочились ядом. Он повернулся к Венере, с горькой улыбкой рассматривая красивое лицо.
Венера не отвела глаз и не смутилась. Лишь руки девушки прижались крепче к телу. Она нерешительно приблизилась к краю, упираясь в невидимую стену. Светлые глаза поднялись к потемневшему небу. Наступала ночь, и звёзды практически усыпали чистые небеса.
— Я богиня любви и красоты, война не мой удел, — тихо прошептала она.
Марс поморщился, словно от неприятного звука. Но голос Венеры был чист и нежен, как журчание горного ручья. Обманчиво пустая красота.
— Тогда что есть любовь, если она ограничена одной красотой, — он развернул Венеру к себе и больно сжал ее подбородок. Венера не шелохнулась и не закричала. Её дыхание оставалось ровным, а глаза были иллюзорно спокойны. Она не отступила и когда лицо Марса приблизилось ближе.
— Мы должны отречься от всех привязанностей. В этом наша божественность и наказание. Но я ещё чувствую жизнь Матиаса в тебе.
Слова ударили больнее, чем возможная пощёчина. Плечи Матиаса дёрнулись, и он опустил голову. Неожиданная боль в сердце пронзила тело. Она права: он чувствовал, слишком близко принимал всё происходящее.
— Меня забыли на два века, если не больше. Как ты предлагаешь на это реагировать? — перешёл он в оборону. Венера вздохнула, на это раз она просто прижалась к телу Марса, упираясь головой в каменную грудь мужчины.
— Гордыня не должна мешать нам, Марс.
Венера оплела руками торс Марса. Её золотистые волосы рассыпались в его руках. Он поглаживал длинные пряди, задумчиво смотря вдаль. Слова Венеры задели больную струну в душе. Гордыня — имела ли она место в его поступках?
— Помнишь, первую богиню любви — Нерио? Она исчезла, даря жизнь мне. Её привязанность стала слишком велика, она перестала разделять людей и себя. Слишком яркими стали чувства.
— Со мной этого не произойдёт, — уверенно произнёс Марс, отклоняясь от Венеры. Она не препятствовала и сдвинулась на расстояние вытянутой руки.
— Не буду спорить. Но помни, римляне поклонялись тебе, как справедливому богу. Они не считали тебя кровавым диктатором.
— С каких пор богиня любви начала судить меня? — Марс приподнял брови, переводя слова девушки в шутку. Но она не рассмеялась, глаза Венеры опасно сверкнули.
— С тех самых пор, как бог войны начал испытывать противоречиво опасные чувства, — богиня резко развернулась, вышагивая из комнаты. Её поступь звенела по замку несколько непрерывных минут.
Длинные пальцы Матиаса сжали вески. Тело безжизненно упало на пол и он сжался, как обиженный ребёнок. В голове эхом отдавались слова Венеры, она говорила правду.
В дверь тихо постучались, затем просунулась голова Эрики. Она осторожно прошла внутрь, не дожидаясь разрешения.
— С тобой всё в порядке? — Эрика присела рядом, глаза смотрели с заботой и состраданием. Марс зажмурился, увидев этот взгляд. Он был слишком человечным и знакомым.
— Нет. Я слишком горд, чтобы вернуться, — пробормотал он.
Эрика сложила руки на коленях и закусила губу, стараясь не мешать. Говорить слова утешения не имело смысла.
— Это не гордыня. Это страх, — прошептала жрица.
Марс повернул голову в сторону девушки, она сказала, то что он не смог произнести. То, чего не понимала Венера. Это чувство осталось от Матиаса. Его страх и бессилие.
— Мне страшно, — неожиданно тихо, одними губами произнёс Матиас. — Я бессилен, — он сжал руки на голове, теснее склоняясь к коленям.
Эрика села на колени перед богом. Одним сильным движением, жрица подняла голову Матиаса и уставилась немигающим взглядом. В её глазах больше не плескалось сострадание. Она решительно мотнула головой.
— Ты не должен никому ничего доказывать. Бог войны сам решает когда начать битву.
Марс слабо улыбнулся, он никогда не чувствовал такого бессилия. Но слова Эрики придали ему сил и энергии. Он поднялся и отряхнул одежду.
— Ты права. Только я смогу решить, когда назначить битву. А это значит, что мне решать, когда предстать перед братьями.
Эрика молчаливо поднялась, приклоняя голову. Она не успела сдвинуться, когда Марс подошёл ближе и легко коснулся её щеки. Лицо Матиаса просветлело добродушной улыбкой, Эрика тоже не удержалась и улыбнулась.
— Спасибо, — просто тихо прошептал он, наклоняясь ближе. Их лбы соприкоснулись, а глаза закрылись. Руками Марс обхватил тонкие пальцы девушки. Эрика поняла, что по её щекам текут слёзы. Она
