– Не оправдывает того, что сделал с ними Айзек.
– Мама, – вздохнул Джастин. – Они в порядке.
На самом деле Тео с Питом были даже лучше, чем в порядке. После того как им наложили пару повязок в клинике, они стали как новенькие. По пути в полицейский участок Джастин видел, как они рассказывали свою версию событий каждой встречной девушке. Они даже попытались провернуть это с Вайолет, после чего выглядели так растерянно, что Джастин не смог сдержать улыбки.
Но Айзек все равно навредил им. И это было важно.
– Они думают подать на него в суд, – сказала Августа, облокачиваясь на стол. – Вандализм, нападение при отягчающих обстоятельствах.
– Это же просто смешно! Его спровоцировали!
Августа растопырила пальцы на столе.
– Ты не улавливаешь общей картины. Город нами недоволен. Им нужен козел отпущения. И Айзек – легкая мишень.
Джастин подавил желание ответить, что он прекрасно заметил, насколько город недоволен – но не хватало еще больше рассердить Августу.
– Так убеди Бернэмов не выдвигать обвинения, – сказал он, пытаясь сохранять спокойствие. – Ты и раньше защищала людей. Я сам это видел.
– И что мне делать в следующий раз?
– Его не будет.
– Ты говорил то же самое после инцидента в бакалейной лавке.
Джастин знал, что должен предложить ей сделку – сделку, от которой откажется только глупец. Когда дело касалось Августы Готорн, все сводилось к торгам.
– Следующего раза не будет, – сказал он. – Потому что, если это снова произойдет, ты сможешь использовать на нем свои силы.
Его мать было непросто удивить, но Джастину удалось. Он видел, как она застыла в изумлении; тело оцепенело, но затем расслабилось.
– Ладно, – наконец сказала Августа. – Передай ему, что он может участвовать в Церемонии основателей, но вечером пусть остается дома. Неуравновешенный патрульный, разгуливающий в ночь равноденствия, может привести к смертельным последствиям.
– Но мы и так на пределе! – Джастин подался вперед. – Это небезопасно.
– Я знаю, – ответила Августа, встречаясь с ним взглядом. – И именно поэтому я возвращаю тебя в список патрульных. Считай это моей проверкой, чтобы узнать, было ли решение снять тебя с патрулирования ошибкой.
– О, – Джастин попытался не гордиться собой, а затем попытался не судить себя слишком строго за это, – спасибо. Я тебя не подведу.
– Уверена, это так, – сказала Августа. – И, Джастин?
– Да, мама?
– Надеюсь, ты понимаешь, что наше соглашение исключает любые сожаления. Не как с Харпер Карлайл.
Джастин выдавил из себя улыбку:
– Я понимаю.
А затем незнакомый офицер провел его в карцер.
Айзек выглядел лучше, чем ожидалось, если вспомнить о произошедшем. В полицейском медпункте ему обработали раны, нанесенные Бернэмами.
– Ты пришел, чтобы вытащить меня из тюряги? – ехидно поинтересовался Айзек, растянувшись на лавке в задней части одной-единственной камеры в Четверке Дорог.
– Не-а, – ухмыльнулся Джастин. – Просто хотел поиздеваться над заключенными.
– И даже не прихватил с собой фрукты, чтобы закидать меня? Стыд-позор.
Офицер начал вбивать код на замке с другой стороны камеры. Айзек встал, зевнул и демонстративно вытянул руки над головой.
– Ты знаешь, что нам тут даже книги не положены? – спросил он, когда красноватая каменная решетка скользнула вверх. – До чего бесчеловечно!
– Ты должен размышлять над своими проступками. – Джастин определенно не знал этого офицера – очевидно, его мать отчаянно нуждалась в сотрудниках после смерти Андерса.
– Похоже, что я размышляю? – спросил Айзек, выходя из камеры.
Смуглый лоб офицера сморщился от раздражения, и Джастин показал на дверь наружу:
– Пошли, пока тебя не упекли обратно.
15
Над главной улицей ярко светило солнце. Повсюду были люди, общаясь группками на тротуарах и бродя между киосками местных торговцев, подготовивших товар ко Дню основателей. Но за всей этой суетой Джастин ощущал затаенную тревогу. Сегодня будет одна из самых опасных ночей в году. Ночь, когда границы между Четверкой Дорог и Серостью размываются.
Потому этот день идеально подходил для Фестиваля основателей. Так они поднимут дух жителей и напомнят им о доверии к основателям – даже если семьи никогда еще не были такими слабыми. Разумная идея. Джастин готов был поспорить, что ее придумал Готорн.
Главным событием праздника была Церемония основателей, которая символизировала вклад семей в город. Один представитель каждой семьи будет «коронован» мэром, а затем положит корону на городской символ в знак уважения к своим предкам.
Последние три года от семьи Готорн выступал Джастин, присоединяясь на городской площади к скучающей Дарье Сондерс, Айзеку и одному из детей Карлайлов. Но Дарья Сондерс мертва, а это – первый фестиваль Джастина с тех пор, как он провалил свой ритуал. Теперь мысль о том, чтобы надеть корону и улыбаться толпе, пробуждала в нем иные чувства. Все, что некогда было для него легким, постепенно становилось невозможным. Джастину это не нравилось.
– Она сняла меня с патрулирования, верно? – спросил Айзек, когда они прошли мимо лавки старика Мура, продающего свиней, которых люди зачастую торопливо возвращали спустя пару дней.
– Верно, – кивнул Джастин. – Сказала, что в планах на равноденствие не осталось места для непредсказуемых угроз.
– Так она считает, что я опасен для себя и общества.
– Ага.
– И она только сейчас это поняла?
Джастин фыркнул, обходя детей, играющих в старую игру «Кольцеброс».
– Но ты все равно обязан участвовать в церемонии.
– Серьезно? – Айзек нахмурился. – Я разгромил Закусочную. Твоя мать действительно думает, что церемония всех задобрит?
– Мне кажется, сейчас тебе стоит сосредоточиться на том, чтобы задобрить ее.
Айзек закатил глаза, но последовал за Джастином к ратуше, где толпа уже собиралась вокруг гигантского символа основателей, высеченного посреди площади.
– Как-то вы долго сюда добирались, – заметила Мэй.
В руках она аккуратно держала деревянную корону Готорнов – хрупкую вещицу из тесно сплетенных веток, которую изготовила прабабушка Джастина, Милли Готорн, почти восемьдесят лет назад. Она отлично справилась с обеспечением сохранности деревяшек, но Джастин все равно боялся, как бы она не рассыпалась в руках, пока забирал ее у Мэй и надевал на голову.
На обычно равнодушном лице сестры читалась тоска, а взгляд не отрывался от короны. Джастин почувствовал себя виноватым.
– Ты просила маму участвовать в этом году вместо меня? – Слова сорвались прежде, чем он успел их обдумать.
Мэй напряглась, и это было ответом.
– Может, в следующий раз, – ответила она, слишком тщательно подбирая слова. – Когда ты будешь в колледже.
– А-а.
– Ага.
Напряженное молчание нарушил Айзек, подошедший к ним в острой стальной короне Салливанов. Должно быть, он бегал за ней в ратушу.
– Ну что, уже не терпится показать всем, какой ты красавчик?
– Ой, заткнись, Салливан.
Айзек улыбнулся, но слегка неискренне. Джастин видел, что он переживает от того, как на него отреагирует толпа. По правде говоря, Джастин тоже нервничал. Он не знал, насколько разумно устраивать Церемонию основателей сегодня, но если бы ее вообще не проводили, это выглядело бы даже более странно.
– Всем добро пожаловать! – громко произнес мэр Стори со ступенек ратуши в микрофон. Его лицо расплылось в вежливой
