Я решила не заглядывать в досье претендента номер три, но теперь знаю его имя: Коа. Интересно, кто он и откуда родом, какое наследие он передаст вместе со своей эстетикой.
Донор. Вот в кого разжалован возможный отец будущего: поставщик головастиков для пробирки.
Датчик приходит в движение, и я вскрикиваю от боли.
– Честно говоря, – шипит доктор Рэнкин, поворачиваясь к Вивиан. – Думаю, мы оплодотворим обе яйцеклетки и выберем ту, которая сильнее. Если обе окажутся хороши, я бы посоветовала не имплантировать их вместе в этот раз.
– Обсудим, если это произойдет. – Вивиан явно не согласна с рекомендацией специалиста.
– Еще слишком рано, и я советую не торопиться. Существует риск повышенной нагрузки на тело. С учетом истории болезни ее матери…
– Доктор! – одергивает ее Вивиан. – Знайте свое место.
Доктор Рэнкин ошеломленно замолкает, ее щеки ярко пылают огнем. Не издавая ни звука, она срывает хирургические перчатки и покидает кабинет.
Вивиан напоследок пристально всматривается в экран и, даже не взглянув в мою сторону, следом за ней выходит в открытую дверь.
Я вздыхаю с облегчением от того, что все кончено, пару секунд прихожу в себя, сдерживая слезы, потом освобождаю ноги из стремян. Я просто сижу в кресле, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
23
Ева
– Ты какая-то рассеянная, – замечает Холли, когда мы переобуваемся после занятий в танцевальном классе. Мне была необходима эта физическая нагрузка. Все заботы, волнения и непрошеные мысли вылетели из головы, пока мое тело сгибалось, крутилось волчком и брыкалось. Теперь, когда тренировка закончилась, злость локтями пробивается обратно, и это совсем некстати, потому что мне нужно поговорить с подругой.
Во время урока я избегала разговоров, но эта Холли упрямая, и от нее так просто не отвяжешься. Ее настойчивость порой доводит меня до бешенства. Я не доверяю Всезнайке.
– В самом деле? – Я хмурюсь, глядя в пол, давая понять, что сегодня не настроена на общение.
– Тебя что-то беспокоит? – не унимается она. Я понимаю, что ей положено быть заботливой и внимательной, но в ее голосе отчетливо звучит фальшь.
– Много всего, – срываюсь я.
– Не хочешь поделиться?
– Нет.
– Могу поспорить, на Капле ты бы вела себя иначе.
– Что ты имеешь в виду? – Я вглядываюсь в ее обиженное лицо. Я никогда не находила красивой эту Холли, хотя эстетически она не уступает другим. Но почему-то именно она делает Холли уродливой, чего не так просто добиться.
– Ничего, – говорит она, слегка напуганная тем, что я прицепилась к ее реплике.
– Вот именно. – Я чувствую, как срабатывает защитный рефлекс и волоски на спине встают дыбом.
– Просто там ты бываешь более открытой.
– Должно быть, пейзаж так действует, – отвечаю я, выходя из класса и хлопая дверью.
Под душем я смываю с себя этот день и облачаюсь в свободный черный сарафан длиной до пола. Я оставляю волосы сохнуть, раскидывая их по плечам, и босиком отправляюсь на Каплю.
Мне не терпится увидеть ее.
Меня бесит, что особая связь с моей Холли не осталась незамеченной, но, внутренний голос подсказывает, что мне на это плевать. Начинается обратный отсчет: мы на пороге судьбоносных перемен, над которыми я не властна, но я твердо знаю, что они обернутся для меня пожизненным заточением.
Вот и все.
Последние крохи свободы.
Конец моей так называемой юности.
– Где тебя носит? – У меня такое чувство, будто я сто лет сижу тут одна, хотя наверняка прошло всего несколько минут.
Меня вдруг охватывает страх – что, если это не она? Но нет, она, и на моем лице появляется улыбка до ушей, что меня удивляет. И в то же время подкрепляет то, что я и так уже знаю.
– Да нигде… – Она пожимает плечами и слегка хмурится.
– Что это на тебе?
Она опускает взгляд, и у нее отвисает челюсть при виде кружевного розового платья в пол, отделанного оборками. Совершенно непотребного.
– Да так, случайно попалось под руку. – Она весело смеется и, приваливаясь к металлическим перилам ограждения, застывает в драматической позе, выгибая спину и простирая руки к небу.
– Тебе идет.
– Ты думаешь? – спрашивает она, и нахальный блеск в ее глазах вызывает у меня очередную улыбку.
– Надо посмотреть, нет ли у них чего-то похожего моего размера, – говорю я сквозь еле сдерживаемый смех. – Ты всегда была для меня иконой стиля. Вивиан так обрадовалась бы, зная, что я беру с тебя пример.
– Я в этом не сомневаюсь.
Мы заливаемся беззаботным смехом, и я чувствую себя совершенно счастливой.
– Ну, как все прошло? – спрашивает она, обхватывая руками перила и любуясь видом. – Как я и думала – ужасно?
– Все хорошо. – Я отчаянно вру. – Подумать только, маленькая частичка меня скоро встретится с ним в какой-то научной лаборатории. С ума сойти.
– И это что-то, настолько крошечное, способно перевернуть весь мир, – говорит она, глядя в сторону.
– Да, и это тоже, – соглашаюсь я, но, как только думаю о том, что произойдет во время моих следующих двух посещений кабинета, мне становится не по себе. Да, я сама сделала выбор, но это не значит, что я хочу такой судьбы. Я попросту выбрала из двух зол меньшее.
– Больно было? – тихо спрашивает она, перехватывая мой взгляд, прежде чем смущенно опускает глаза на облака под нами.
Меня удивляет не столько вопрос, сколько подлинное страдание на ее лице, как будто она чувствует мою боль.
Я качаю головой, отделываясь непринужденной улыбкой, которую она, конечно же, видит насквозь.
– Извини. – Она подбирает бесконечные оборки своего платья, чтобы присесть рядом со мной. Юбка настолько широкая, что управиться с ней не так-то легко. Если бы не серьезность нашего разговора, я бы рассмеялась над ее выкрутасами.
– Ты ни в чем не виновата. – Я отрываю от нее взгляд и смотрю прямо перед собой. – Это мир, в котором мы живем. Жизнь, в которой я родилась. Я должна была к этому привыкнуть.
– Да… – Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но вместо этого шумно выдыхает.
– И я привыкла, – говорю я задумчиво, отпуская мысли на волю. – Раньше был четкий план, и я знала, что уготовано мне впереди. Но я не ожидала такого поворота событий.
– Никто не мог этого предсказать.
– Пожалуй.
Какое-то время мы сидим в молчании. Уютном, но тем не менее для нас это большая редкость.
– Ты никогда не задумывалась, как бы могла сложиться жизнь в другом времени?
– Когда, например? – Она откидывается назад и, опираясь на локти, устремляет взгляд в небо над головой. Я копирую ее позу.
– Не знаю, – вздыхаю я. – Может, в 1960-х, когда все только и делали, что танцевали? – Я наобум называю первую эпоху, что пришла в голову. Мне кажется, это самое счастливое время в нашей истории.
– Спорим, не было такого?
– Ты хочешь сказать, что мои уроки истории строятся на обмане?
– Нет! –
