Рявк и Брук, два молодых дракона, прилетевшие с Лунгом из Шотландии, без конца вызывали остальных на состязания в силе и смелости.
– Они что, опять устраивали эти свои показательные бои? Я же им запретил! – Лунг вдруг почувствовал себя стариком. Похоже, он и в самом деле стал взрослым.
– Только не притворяйся, что ты ни о чем не подозревал! А Тату очень полезно время от времени доказывать остальным, что он самый быстрый и сильный. Ты ведь знаешь, как они его дразнят из-за разводов на панцире.
Лунг взглянул на молодого дракона. Тату притворялся, что ничего не слышит, но его выдавали стоявшие торчком уши. По ушам дракона можно о многом догадаться. Да, Майя права: Тату был не только быстрым, но и умным. И при необходимости он мог сохранять выдержку – очень необычное свойство для молодого дракона. Тату пока еще сам не знал, какое это важное качество. Кроме того, он не стремился к популярности. К тому, чтобы всех перекричать. Или стать лидером. И он не был жесток к тем, кто слабее, – самая важная черта характера, с точки зрения Лунга.
И тем не менее Лунг предпочел бы лететь один. Если Бен действительно в опасности, ему некогда будет присматривать за молодым драконом!
– Лунг, прошу тебя! – прошептала Майя. – Кто знает, на кого там Барнабас нарвался на этот раз! Ты говоришь, они ищут феникса, но ведь им могло ненароком повстречаться и совсем не такое миролюбивое сказочное существо. Так ведь уже случалось!
Случалось – это точно. Лунгу иногда казалось, что Барнабас не меньше, чем он сам, притягивает сказочных существ.
Он снова взглянул на Тату.
– Он бывает легкомысленным.
– Да, у вас много общего, – улыбнулась Майя.
Тату продолжал притворяться, будто не прислушивается к их разговору. Актерским талантом он во всяком случае не может похвастаться! В конце концов молодой дракон поднялся и направился к выходу из пещеры. Очевидно, ему стало стыдно за свое любопытство. Это Лунгу тоже понравилось.
– Ладно, – вздохнул он. – Я еще ни разу не пожалел, что послушался твоего совета.
Майя положила голову на край гнезда и тихо спросила:
– Правда?
Как трудно оставлять ее одну! Ужасно, когда сердце разрывается надвое.
– Хорошо, тогда я лечу сегодня вечером. Спрошу Тату, не хочет ли он отправиться со мной. Будем надеяться, что это колотье в груди укажет мне, куда лететь!
Боль и правда словно тащила его куда-то, будто его сердце попалось на рыболовный крючок.
– Горные гномы рассказывают, что раньше драконы умели находить своих ездоков за тысячи и тысячи километров, – поведала Майя. – Пластина чешуи будет притягивать тебя как магнитом. Это ведь часть тебя самого.
– Притягивать? Куда притягивать? – Серношерстка вернулась с богатой добычей. Она уселась у лап Лунга и принялась обнюхивать белый гриб размером не больше черешни.
– Камни! – ворчала кобольдиха неодобрительно. – Они все пахнут камнями. Грибам нужен дождь!
– Когда бывал дождь, ты говорила, что грибы от него делаются водянистые. – Лунг поднялся. – Может быть, во Вьетнаме грибы вкуснее. У тебя есть возможность проверить в ближайшее время.
Барнабас вроде собирался за фениксом во Вьетнам? Или еще куда-то? Не важно. Пластина чешуи укажет ему дорогу.
– Вьетнам? Только этого не хватало! Да погоди ты! – Серношерстка, конечно, побежала за Лунгом, когда он направился к выходу из пещеры. – Из-за мальчишки, да? – Одним прыжком кобольдиха оказалась у него на пути и с укором показала на темное пятно на месте вырванной пластины. – Я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет! Ничегошеньки! Мы же только что вернулись домой! Пролетев полмира, между прочим.
– Так оставайся – я не возражаю. Майя предлагает мне лететь с Тату.
– С Тату?!
Серношерстка онемела. Это случалось с ней еще реже, чем потеря аппетита.
Солнце тем временем стояло уже низко над горами.
Скоро стемнеет. Лучшее время для вылета.
– Погоди, Лунг! Ну ты ведь это не всерьез, правда? – К Серношерстке вернулся дар речи. – У него ведь даже кобольда нет! И он ничего не знает о мире! Моховик трухлявый! Он полжизни просидел под каменной коркой!
– И что? Можно подумать, мы много видели, пока не отправились сюда! Ничего, кроме нашей вечно покрытой туманом долины и стен пещеры. Ему полезно повидать новые места.
Тату стоял на выступе скалы, глядя на дальние горы, растворявшиеся в закатной дымке. Он, конечно, слышал, что предложила Майя.
– Хорошо, я лечу с тобой! – Серношерстка обхватила лапу Лунга, чтобы он не вздумал тронуться с места, не дослушав. – Но Тату мы оставим дома! Он нам только мешать будет. Я им заниматься не стану. Я твой кобольд, и мне и так хватает хлопот!
– Ах да, я вечно забываю, как много у тебя со мной хлопот! – Лунг решительно направился к Тату. – Не волнуйся – я его предупрежу, что ты не будешь смахивать пылинки с его чешуи и петь колыбельные перед сном.
Тату обернулся к ним. Он очень старался выглядеть спокойным, но Лунг не сомневался, что сердце у него отчаянно бьется от нетерпения. Сам он так хорошо помнил это чувство, это стремление прочь, за намозоливший глаза горизонт: наконец-то расправить заждавшиеся крылья и лететь в настоящую даль, а не совершать круг-другой над знакомыми наизусть вершинами и долинами! Над чужими морями, никогда не виданными землями, чувствуя под крылом ветер, пахнущий неизвестными цветами и плодами.
Лунг остановился перед молодым драконом.
– Я отправляюсь на поиски друга, – произнес он, игнорируя неодобрительные вздохи Серношерстки. – Боюсь, ему требуется помощь. Остальные должны остаться и охранять гнезда, но я подумал… – Он не находил слов.
– Да! – выдохнул Тату. – Конечно! Я с тобой! Куда бы ты ни летел!
Серношерстка вздохнула еще выразительнее.
– Отлично. Я вылетаю сегодня, как только стемнеет, – сообщил Лунг. – Пойду скажу остальным. Но должен тебя предупредить: там может быть опасно.
– Нашел чем удивить! – пробормотала Серношерстка, но драконы не обратили на нее внимания.
– Куда бы ты ни летел! – повторил Тату.
«Он мне решительно нравится!» – подумал Лунг.
26. Исчезли!
Ушла – исчезла, забралаУ ночи звезды, свет у дня,Ушла – и в сердце мрак.Альфред Теннисон, «Gone…»Они исчезли! Как низко ни кружила Лола над тропическими зарослями, она нигде не могла отыскать и следа Барнабаса, Бена или Хотбродда. А уж последнего-то трудно было не заметить!
Мухоножка слышал, как вздыхает и жалуется у него в груди сердце, как будто его создатель-алхимик вложил ему в узкую грудь отдельное живое существо. Его воображению представлялись картины одна страшнее другой: его хозяина разорвали дикие кошки – нет, все они погибли от укусов ядовитой змеи… Но тогда они нашли бы их останки! Ох, он совсем ничего не соображает, когда тревожится за Бена. А тут еще Лола летит так низко, что самолетик, по мнению Мухоножки, каждую секунду грозит разбиться о дерево. Один раз они вспугнули мышелань и чуть не попали на острые клыки, скрывавшиеся за обманчиво-безобидной мордой. Мраморная кошка пыталась зацепить их когтистой лапой. А потом еще древесная змея, едва не вонзившая ядовитые зубы в крыло Лолиного воздушного судна!
Мухоножка готов был переносить стоически все это, лишь бы найти Бена и остальных. Он так напряженно вглядывался в каждый сантиметр леса, что глаза, казалось, того гляди лопнут. Но там ничего не было, кроме зелени. Кажется, он возненавидит зеленый цвет на всю оставшуюся жизнь. Они исчезли! Пропали! Задушены, растерзаны, сожраны и переварены так, что и следа не
