– Держу пари, что справишься, Альберт, – с чувством сказал Сэм.
– Мама Мэри пообещала, что её дошколята сделают украшения для столов.
– Послушай, Альберт… – начал было Сэм, но мальчик прервал его, подняв руку.
– Я всё понимаю. Знаю, что нам предстоит серьёзная драка. И, как я слышал, приближается твоё пятнадцатилетие? То есть, все несчастья на твою голову. И всё-таки, Сэм…
На сей раз он сам его перебил.
– Альберт, начинай готовить пир.
– Правда?
– Правда. Это станет событием, которого люди будут с нетерпением ждать.
Альберт ушёл, Сэм едва подавил зевок. Посмотрел на Астрид, поглощённую беседой с тремя ребятами из интерната. Она пережила множество ужасов, подумал Сэм, но остаётся по-прежнему красивой, даже в заляпанной футболке, со спутанными и грязными волосами и перепачканным лицом.
Его взгляд скользнул через площадь, поверх домов, вдаль, туда, где виднелся слишком спокойный теперь океан.
День рождения, День благодарения, исчезновение. Противоборство с Кейном. Не говоря уже о повседневной жизни, если они каким-то образом выживут. Поиск пути выхода из УРОДЗ. Между тем, всё, что ему хотелось, это взять Астрид за руку, пойти с ней на пляж, расстелить одеяло, лечь рядом и провалиться в сон на целый месяц.
– Сразу после обеда в День благодарения, – пообещал себе Сэм. – Сразу после пирога.
Глава 37. 79 часов, 00 минут
КОРЖИК СПУСТИЛ НОГИ с койки и осторожно встал. Ноги дрожали и подкашивались. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться о стол. Он опирался на руку, которая до этого была раздроблена.
Дара Байду и Элвуд смотрели на него, точно им было явлено чудо.
– Думаю, это и есть чудо, – пробормотала Лана себе под нос.
– Мне не больно, – сказал Коржик и засмеялся.
Смех вышел неуверенным и недоверчивым. Коржик помахал рукой взад-вперёд, сжал пальцы в кулак.
– Ни капельки не болит.
– Вот уж не думал, что увижу подобное, – Элвуд медленно покачал головой.
Из налитых кровью глаз Коржика покатились слёзы.
– Мне не больно, совсем не больно, – шептал он.
Попробовал сделать шаг, другой. Коржик сильно похудел и побледнел, даже позеленел. Походка была шаткой и косолапой, он едва не упал. Теперь Коржик был тем, кем и являлся на самом деле: мальчишкой, побывавшим в аду и вернувшимся оттуда.
– Спасибо, – шепотом сказал он Лане. – Спасибо тебе.
– Я тут ни при чём, – ответила она. – Это просто… Сама не знаю, что это.
Лана ужасно устала. Излечение заняло много времени. Она пришла в «госпиталь» в восемь утра, проснувшись от душераздирающих криков Коржика. Тот был ещё в худшем состоянии, чем она сама, когда сломала ногу. Ей потребовалось шесть часов, она вымоталась так, словно и не спала до этого в парке. Снаружи наверняка ярко светило солнышко, но всё, что хотелось Лане, – спать.
– Это то, что я могу, – закончила Лана, борясь с зевотой, и потянулась, разминая затёкшую спину. – Короче, такая, вот, штука.
Коржик кивнул, а потом сделал то, чего от него никто не ожидал: упал на колени перед изумлённой Дарой:
– Спасибо, что позаботилась обо мне.
– Не за что, Коржик, – смущённо пожала та плечами.
– Нет, есть, – он взял её ладонь и прижался к ней лбом. – Любое твоё желание. Любое. В любое время. Отныне и навсегда, – от слёз у него перехватило голос. – Всё, что захочешь.
Дара помогла ему подняться на ноги. Прежде он был таким же тяжёлым, как Орк. Теперь от него остался только рост: Коржик был намного выше Дары.
– Тебе надо усиленно питаться, – посоветовала она.
– Да-да, – кивнул Коржик. – А что мне ещё делать?
– Понятия не имею, – немного раздражённо ответила Дара.
– Иди найди Сэма, – осенило Лану. – Грядёт большая драка.
– Драться я могу, – ответил Коржик. – Только надо чуток отъесться, чтобы прийти в форму, что ли.
– «Макдоналдс» открыт, – сказала Дара. – Советую взять бургер на тосте по-французски. На вкус это лучше, чем на слух.
Когда Коржик ушёл, она добавила:
– Лана, я знаю, что ты старалась для Коржика, но по-моему, мою жизнь ты тоже только что спасла. Я думала чокнусь, ухаживая за ним.
Лана всегда смущалась, когда её принимались благодарить, даже по мелочам. И сейчас, когда её благодарили за то, что вполне можно счесть чудом, чувствовала себя совершенно нелепо.
– Не знаешь, где я могу поспать? – спросила она. – Желательно, в кровати?
Элвуд повёл их с Патриком к себе домой. Идти пришлось где-то с полмили, и Лана едва не заснула на ходу.
– Располагайся, – гостеприимно пригласил Элвуд. – Есть хочешь?
– Нет, – она помотала головой. – Хочу лечь… вот здесь, на диване.
– Можешь занять одну из спален наверху.
Но Лана уже уткнулась носом в диванную подушку и мгновенно уснула.
Проснулась ночью, не сразу сообразив, где находится. Элвуд догадался покормить Патрика: на полу кухни стояла дочиста вылизанная тарелка. Лана поняла, что тоже зверски голодна. Обыскала кухню, чувствуя себя взломщицей. В холодильнике обнаружились только лимонный сок, соевый соус, картонная упаковка коктейльной смеси молока и сливок с истёкшим сроком годности и совершенно увядший латук.
В морозилке нашлось кое-что лучше. Куриные крылышки-баффало, какие-то закрытые контейнеры и пицца с колбасой-пепперони.
– О, да! – воскликнула Лана. – То, что нужно.
Сунула пиццу в микроволновку и набрала код. Зрелище вращающейся пиццы завораживало. Рот наполнился слюной. Она дождаться не могла, когда дзинькнет звонок.
Лана ела пиццу руками. Отрывала клейкие куски, складывала их пополам, жадно подбирая то, что падало на стол.
– Ой, ты же, наверное, тоже хочешь? – спросила она у подошедшего Патрика.
Пёс завилял хвостом, глядя голодными глазами. Лана кинула ему кусочек. Патрик поймал его на лету.
– Ну, что? Мы выкрутились, да, мальчик?
Найдя на втором этаже душ рядом с хозяйской спальней, она простояла полчаса под струями горячей воды. Вода стекала с её тела бурая, – грязь пополам с кровью. Потом Лана затащила внутрь Патрика, вымыла его шампунем и выпроводила из душевой кабины. Пёс принялся отряхиваться, забрызгав всю ванную комнату.
Завернувшись в полотенце, она отправилась на поиски одежды. У Элвуда, похоже, не было сестёр, зато его мама оказалась худенькой и невысокой, так что, подвернув там и утянув сям, Лане удалось подобрать себе наряд.
Подняв с пола свою старую одежду, она едва не шлёпнулась в обморок от вони.
– Господи, Патрик, это от меня так воняло? Нужно сжечь эти тряпки.
Она удовольствовалась тем, что запихнула окровавленную, грязную, пропотевшую, порванную одежду в мусорный мешок. Обувь, к сожалению, пришлось оставить свою. Туфли мамы Элвуда были велики.
Она вприпрыжку спустилась вниз, чувствуя себя намного лучше, чем за все последние дни. Увидев телефон, не смогла удержаться от искушения и набрала мамин номер. Сейчас она ей скажет… Короче, скажет кое-что. Лане уже много чего порассказали об УРОДЗ, но вдруг…
– Гудка нет, Патрик, – сообщила она, впрочем, пёс не заинтересовался. – Знаешь что, мальчик? Пойду-ка я немного поплачу.
Однако слёз не было. Так что, посидев какое-то время на диване, Лана вздохнула и, прихватив банку диетической колы, вышла на
