– Замечательно. И все же я не понимаю, каким образом это заставит нашу мамашу держаться от нас подальше. Ведь речь идет о женщине, которая всегда умела заговорить всем зубы и обладает уникальной способностью беспрепятственно проникать за кулисы и проходить мимо охраны в общежитии. Как бы мы ни старались тому воспрепятствовать.
Действительно, так каждый раз и происходило. Она разливалась соловьем, рассказывая душещипательную чушь. Например, что у меня день рождения, и она хочет сделать мне сюрприз. Когда я предупреждала людей, что это ее любимая уловка, она изображала раскаяние и лила крокодиловы слезы – якобы, она понимает, что обидела меня, и хочет извиниться за все. Непременно находился кто-нибудь сердобольный, кто ей верил, и двери перед ней неизменно открывались.
– Я знаю, что она вытворяла с тобой то же самое, – сказала я.
– Конечно, но когда у меня будет достаточно денег, чтобы самой платить охране, или швейцару, которые будут знать, что я могу уволить их, если они ее пропустят, согласись, это будет совсем другое дело.
Хотела бы я ей поверить. Но уже много раз до этого верила, что, наконец, освободилась от мучительницы, и каждый раз ошибалась. Наша мать всегда умудрялась найти нас и появиться в самый неожиданный момент, как всегда, пытаясь отравить нам жизнь. Иногда мне даже казалось, что мы с сестрой никогда не будем в безопасности, пока она не умрет.
– Так оно и будет, поверь, – повторила Марин, беря меня за руку. Ее шрамы побледнели, и я могла их заметить только потому, что знала, что они там были. Мои же, напротив, отчетливо выступали на коже. Держа ее за руку, я чувствовала, что моя ладонь горит в том месте, где была обожжена.
В тот же день после обеда я постучала в дверь домика Бет, и теперь стояла, сунув руки в карманы куртки, чтобы спрятать их от ноябрьского холода.
– Имоджен. Я ждала тебя. Проходи.
С замиранием сердца я готовилась увидеть какие-нибудь чудесные изменения в ее доме, следы магии фейри, которые она все еще носила на себе. Но ничего такого не заметила. Все оставалось по-прежнему, хотя мир безвозвратно изменился.
– Скажите, ваша первая книга, та, которая получила премию «Оранж»… Она ведь вышла через семь с небольшим лет после вашего ученичества здесь? – Я назубок знала ее библиографию, от корки до корки прочитала все ее книги, но это примечательная подробность ускользнула от моего внимания.
– Вижу, вы хорошо изучили мою биографию. Да, я провела в Волшебной стране семь лет в качестве дани. Хотите кофе? Вы, наверное, устали. Эта скачка отнимает у нас всех так много сил, особенно, если вы пересекаете границу между мирами в первый раз. Я знаю нескольких людей, которые после этого вообще отказались туда ходить.
– Нет, спасибо. Не нужно кофе.
– И вы, конечно, сердитесь на меня. Считаете, что я должна была рассказать вам заранее. И думаете, что теперь я должна ответить на ваши вопросы. Знаете, Имоджен, я буду просто счастлива это сделать. – Она помешала «Эрл Грей» в заварочном чайнике в виде розовой свинки. – Но сами подумайте, что бы вы сказали, если бы, вручая вам цепочку с амулетом, я бы заявила, что это ваш билет в Волшебную страну?
– Я бы вам не поверила. – Я прислонилась к столешнице, пытаясь не упасть.
– Понятно. Значит, не поверили бы. Но сейчас другое дело, вы уже имеете некоторое представление о том, каковы ставки в этой игре, и настало время серьезно подумать о том, что значит для вас ваше литературное творчество. Достаточно ли оно важно для вас, чтобы принять условия игры и отправиться в мир фейри? И самое главное – настолько ли оно важно для вас, чтобы попытаться превзойти талантом вашу сестру, чтобы стать той, кто попадет туда?
Когда слова произносятся вслух, даже если ты их и ожидаешь, это придает мысли завершенность и убедительность, подтверждая твои опасения. Потому что в этом и состояла ирония судьбы – если бы я стала избранной, Марин бы проиграла, а ведь она так стремилась попасть в Волшебную страну, по крайней мере, не меньше, чем я сама. Сердце заныло, резкий спазм перехватил живот.
Бет сунула мне в руки дымящуюся кружку.
– Я знаю, что вы предпочитаете кофе, но сейчас этот напиток пойдет вам на пользу. Это мятный чай. Он вас успокоит.
Чай на вкус напоминал мятные пастилки для освежения дыхания, но после пары глотков спазмы действительно прекратились.
– Мне надо что-то предпринять по этому поводу?
– Прежде всего, вы до весны должны принять решение. Хотя, если вы рассматриваете такую возможность, вам следует поработать над книгой немного больше. Текст должен быть полностью отшлифован. Вас ждет прослушивание. – Взгляд ее на мгновение стал отсутствующим, а потом она вновь взглянула на меня. – Впрочем, ближе к делу мы это обсудим. В конце концов, это ничем не отличается от любого другого творческого конкурса. Единственное, на что вы можете влиять, это качество вашего сочинения, вот и постарайтесь сделать книгу как можно более впечатляющей, а в остальном, пусть все идет как идет.
Пальцы мои свела судорога, и я так сильно сжала кружку, что не могла опустить ее на стол. Я вся дрожала, глаза застилала серая пелена.
Бет обняла меня одной рукой за талию, и осторожно забрала кружку у меня из рук.
– Пойдемте на диван. Вы устали, и пережили сильное потрясение.
Она довела меня до дивана, помогла снять ботинки, так как мои руки не слушались, и я никак не могла развязать шнурки. Бет укрыла меня мягким одеялом, явно ручной вязки, подоткнув его со всех сторон.
– Отдохните немного. Поспите. Оставайтесь здесь столько, сколько захотите.
Я поплотнее закуталась в одеяло и закрыла глаза. Было так спокойно, тепло и уютно, что мне показалось, что я наконец очутилась в волшебной сказке. Именно такой, какими я их представляла раньше, пока не узнала, что они могут быть не такими уж добрыми.
Глава 14
Пусть все идет, как идет, сказала Бет. Как будто вся эта история с данью, фейри и возможностью получить в этой жизни все, о чем я когда-либо мечтала, – это то же самое, что гадать, сочтет ли редактор стиль моей книги достойным, или расстраиваться, если выпадает неудачный для творчества день, когда все написанные слова кажутся плоскими и невыразительными, и тебя начинают охватывать сомнения в собственном таланте. Но я не могла просто так пустить все на самотек – удивительный мир лежал прямо за стенами моего дома.
Поглощенная этими мыслями, я быстро, напрягая все
