И я действительно пришла познакомиться с его ранними скульптурами, которые он создал до того, как отправился в Волшебную страну.
Мне не давали покоя слова Ариэль о том, что в творчестве человека происходят заметные изменения после пребывания в Волшебной стране. У Бет не издавалось ничего до той книги, которую она начала в «Мелете» и закончила в мире фейри, а читать стихи Дженет у меня не было ни малейшего желания. Но мне нравились работы Эвана, и он трудился в той же самой студии, которую ему выделили по приезде в «Мелету», а значит, у меня будет возможность сравнить его прежние работы с новыми.
Он провел меня через металлический лес, который я уже видела, и я снова была поражена красотой деревьев и исходившим от них странным чувством одиночества. Мы прошли дальше, вглубь студии, где работы были расчехлены.
– Вот они.
Они не были металлическими. Скульптуры из мрамора – существа, еще до конца не обретшие форму, словно находящиеся в процессе рождения из холодного беспощадного камня, не прощающего скульптору ни малейшей ошибки. Вот сокол в полете, широко расправивший крылья, свернувшаяся кольцами змея, поднимающая голову. Табун лошадей, возникающий из пены морской. Все небольшого размера, но с тщательно проработанными деталями, они поражали воображение.
– Почему ты сменил стиль? – спросила я.
– Мне хотелось чего-то более откровенного. Чего-то чистого в своей первозданности. К тому же, хотелось, чтобы мои работы занимали больше пространства.
Я могла это понять. Его новые скульптуры из металла не отличались мягкостью форм, в них не было ничего лишнего. Они стояли перед вами, заставляя испытывать сильные эмоции. Мраморными изваяниями можно было любоваться, они трогали душу, перед ними вы вновь проживали свою историю – побег, рождение, восхождение.
Старые работы были прекрасны, новые – полны жизни.
– Ты когда-нибудь думал вернуться к старому стилю?
– Я уже не тот человек, что раньше. Я действительно уверен, что жизнь в стране фейри изменила мою личность. Как и смерть Тании. И все, что происходило на протяжении этих семи лет. Может быть, по моим работам это не так заметно, но перемены были неизбежны, даже если бы мне не довелось там побывать. Ответь, ты захочешь писать в том же стиле через пять лет?
– Конечно, нет, – сказала я. – Я хочу совершенствоваться.
– Вот именно. А совершенствоваться – значит усердно трудиться. Пробовать новое. Понимаю, ты ждала прямого ответа, но я не могу сказать тебе, в каком направлении пошел бы в своем творчестве, если бы не жил в стране фейри последние семь лет, Имоджен. Чтобы ответить на твой вопрос, мне надо было бы стереть их из памяти.
В том-то все и дело – ваше прошлое неразрывно связано с вашим творчеством, хотите вы того или нет. Оно не оставляет вас в покое. Если прошлое тяготит вас, вы не перестаете задавать себе вопрос – изменили бы вы его, если бы могли? Согласились бы заменить полное бед и страданий детство на счастливое, или хотя бы нормальное, зная, что если бы сделали это, некоторые важные для вас вещи исчезли бы вместе с бедами прошлого?
Я начала писать, пытаясь убежать от ужасной действительности, бросить ей вызов. Если бы мое несчастливое детство не заставило меня искать выход в сочинительстве, возможно, я бы никогда и не взялась за перо. Но мне нравилось, что я стала такой, какой стала, и я гордилась своим творчеством. Но ведь одно невозможно без другого. Очень трудно ответить на вопрос, кем бы я стала, не будь у меня такого прошлого. И все же, часть ответа у меня была.
Мне много о чем хотелось спросить Эвана. Например, каким он был человеком до того, как попал в Волшебную страну. Хотя, в известной мере, его ответ будет неизменен. Семь лет назад он был совсем другим человеком, и жизнь в Волшебной стране лишь частично объясняла, почему в нем произошли такие перемены.
Ладно, хватит с меня головоломок на сегодня. Я встала на цыпочки и поцеловала его. Эван притянул меня ближе и углубил поцелуй, на который я ответила, растворяясь в ощущениях.
– Я тоже по тебе скучала, – прошептала я. – Приходи ко мне сегодня ночью.
– Останься со мной сейчас, – сказал он. – Позволь мне показать, как сильно я тебя хочу. – Его руки скользили по моей коже, он начал покрывать поцелуями мою шею и грудь, спускаясь ниже.
– Да, – едва слышно выдохнула я.
И мы любили друг друга среди его рукотворного леса.
Я совсем не чувствовала холода, когда возвращалась домой.
Едва открыв дверь в наш дом, я почувствовала уютный запах ванили и корицы – запах свежей выпечки. Играла музыка. Ариэль выводила самые высокие ноты в песне Мэрайи Кэри «Все, что мне нужно на Рождество – это ты». Слышалось жужжание миксера. За время моего отсутствия кто-то украсил перила лестницы сверкающей серебристой мишурой и красными и зелеными стеклянными шариками. Я повесила пальто на крючок рядом у двери и прошла в кухню.
Там хлопотала не только Ариэль. Елена тоже принимала участие. На голове у нее был колпак Санта-Клауса, довольно дико смотревшийся на ее ярко-розовых волосах.
– И мне дайте задание, – сказала я, моя руки. – Я готова помогать. Елена, до чего же мне нравится твоя шапка!
Она дернулась и, отвернувшись от того, что только что сосредоточенно взбивала миксером, посмотрела на меня.
– Серьезно? Ну, ладно. Я не была уверена, стоит ли наряжаться, поэтому просто нацепила этот колпак. Никогда раньше ничего подобного не делала. У Дженет не было привычки отмечать праздники.
– Конечно, серьезно. На тебе он смотрится отлично.
Я скатала шарик из теста, которое дала мне Ариэль, затем примяла его так, чтобы было место для шоколадного поцелуйчика, который будет запечен сверху.
Идея печь печенье вместе принадлежала Ариэль. В ее семье это было традицией, которую она помнила с детства.
– А все потому, что по дому бесцельно слонялись два десятка двоюродных братьев и сестер, и мама ломала голову, чем бы нас занять. Согласитесь, гораздо сложнее устраивать шалости, когда вы заняты раскатыванием теста или намазываете на печенье глазурь. А потом она раздавала печенье всем – ребятам из службы доставки, учителям, священнику – поэтому нам нужно было приготовить целую тонну. В конце дня мы были с ног до головы перемазаны мукой. Но это было так весело! И нам четверым немного веселья не помешает.
Она была права. Ослепительно белый снежный океан за окном выглядел, скорее, как какой-нибудь неземной пейзаж, чем идиллическая рождественская открытка от «Каррьер энд Айвз». Снежная буря замела наш домик, и мы оказались заперты в небольшом замкнутом пространстве. В первые дни после метели мы не могли
