Илана не было.
«Ты думаешь, я хороший парень? Я урод, каких поискать. Вечно прячусь за чужими спинами».
Нико вглядывался за спины порченых, но не мог найти улыбчивого, рыжего добряка, пахшего деревом, даже когда он ничего не выпиливал.
Парня, который грустил только наедине с собой, а в другое время поддерживал остальных и убеждал в хорошем так, что даже Нико однажды поверил ему и благодаря этому выкарабкался.
«Я в семье самый старший и должен быть главным, остальных защищать, проблемы решать, а я кисель киселем».
Шутника и любителя стружек, талантливого плотника, которого каждый вечер просили рассказать об отце.
Илана не было.
И он не сбежал.
– Повелеваю отвезти грешников на пепелище и убить немедля, – раздался с балкона хриплый голос Валаария. – И пусть десятеро станут свидетелями этой казни!
Нико невидящим взглядом посмотрел на ширму, за которой сидела Данария, и понял, что с их отношениями все кончено. Этого было не изменить, даже если бы императрица не велела ему прийти сюда, даже если бы именины императора не угрожали Нико приездом соахских послов. Все решили строки книги, спрятанной в кармане камзола. Все решил ворох тряпья, колючие крошки от сухарей и болезненные объятия. Все решил Илан, которого больше не было, потому что он защищал своих.
Выбора не осталось, и Нико мгновенно, за одну вспышку, как во время игры в го, продумал стратегию и разработал единственно верный ход.
– Прошу, выслушайте меня! – крикнул принц, вставая. Его голос раздробился на эхо. – Во имя императора, императрицы и всего народа Большой Косы позвольте пролить кровь порченых мне! Не так давно госпожа изъявила желание проверить меня на верность. Позвольте же мне, Нико, сопровождающему императрицы Данарии, вашему верному подданному, своими руками избавиться от скверны! Я сделаю это любым оружием, ибо не боюсь проклятий и убежден, что это простая болезнь!
Некоторое время император молчал, видимо, припоминая, что это за Нико, или обсуждая его просьбу с Данарией. Предложение принца было выгодно для коронованной четы. В глазах Валаария оно подчеркивало его теорию о болезни, а для Данарии это было приятным комплиментом, своеобразным извинением за недавний разговор.
– Позволяю! – наконец отозвался Валаарий. – Я одобряю твой ясный ум, смелость и желание доказать верность нам!
Кто бы сомневался.
Нико постарался выйти из зала так, чтобы порченые не заметили его и не подняли шума. К счастью, он никогда с ними не заговаривал, так что даже Генхард не узнал его голос, а мальчишка-сплетник ревел от страха и вряд ли сообразил, что в полутьме дальнего ряда стоит тот самый «хороший господин», которому он рассказывал про Соаху.
Повозку снарядили заранее, и Нико даже не успел заскочить в свою комнату. И ему не удалось попрощаться с Данарией, впрочем, он и не хотел. Взамен оставленной во дворце одежды кто-то из солдат сунул принцу свой плащ.
Весенняя ночь ворвалась в Нико стуком колес, плачем пленников и звездным небом над степью. Книга давила на грудь, подаренный кинжал оттягивал пояс. У принца не было никаких идей. В голове только темная пустота. Минуту назад он собирался просто прикончить стражников и освободить порченых, но вспомнил, что больше не имеет права убивать. Это одно из условий Такалама, без которого план не сработает. И хотя задумка старика была бесполезна, Нико почему-то боялся нарушить запрет.
– И снарядили же в такую темень, – зевал возница. – До утра, что ль, подождать не можно было?
Нико не очень хорошо ездил верхом, поэтому уселся на козлы вместе с ним.
– Порченых во дворце до утра держать?! – возмутился секретарь, которому предстояло задокументировать исполнение приказа. – Да у вас извилины в голове прямые, как поводья!
– Я человек простой, – пробубнил мужик, шмыгая носом. – Я ночами спать хочу. А не шляться по слякоти. Мне бы в люльку к печи да песнюшку мамкину на сон грядущий.
– Ох, – вздрогнул секретарь и плотнее закутался в плащ. – Ветер прямо насквозь пробирает. Я бы тоже не отказался «в люльку».
Нико нащупал серьгу во внутреннем кармане туники, глубоко вдохнул и замер на выдохе: ему померещилось какое-то движение в кустах у обочины, которые они только что проехали.
– Тут не бывает бандитов? – спросил он с опаской. Спутники дружно рассмеялись.
– Нас охраняют десятеро солдат с пистолями, и вы едете убивать порченых, а сами боитесь разбойников? – фыркнул секретарь.
– Да ты не бойся, папка за тобой присмотрит, если что! – добродушно сказал кучер, похлопав принца по спине тяжелой рукой.
В противовес дорогому одеколону секретаря, аромат которого не сгонял даже сильный встречный ветер, от возницы пахло куревом, и усы у него были в табаке.
– Я просто не теряю бдительности, – огрызнулся Нико. – Мне показалось, что там кто-то есть.
Неожиданно лошади заржали, послышались крики. Принц резко обернулся и в свете заднего фонаря повозки увидел, что половины сопровождающих нет в седлах. Через мгновение упали еще трое.
– За нами погоня! – заверещал секретарь.
Кучер пришпорил коней, тарантас рванул во весь опор, и тут в плечо принца что-то вонзилось. Он увидел длинную иглу и попытался вытащить ее, но пальцы занемели. Еще две спицы прилетели в лоб возницы и горло секретаря. Кучер выронил вожжи и канул вбок в темную степь, а секретарь завалился на Нико. Папка с листами тут же шлепнулась в грязь, и колеса придавили ее. Испуганные лошади гнали вперед, и вскоре повозка загромыхала по бездорожью. Нико потянулся к вожжам, но руки не шевелились. Он ослаб и потерял сознание.
Вместо эпилога
Как ты уже понял – причина столь дурного для людей исхода кроется в том, что мы, вопреки всем попыткам затмения, ведем этот мир к погибели.
Мы развиваемся внешне и деградируем внутренне долгие столетия. Черному солнцу не удалось вернуть нам отброшенные качества. В большинстве стран его дети живут как изгои и рабы. Даже если мы воспитываем их в собственных семьях, это не помогает пробудить в нас добродетели. Примали должны были стать связующим звеном между людьми с Целью и миром, но и они не справились с задачей. Многие ушли в противоположную сторону и вредят порченым. Ибо такова двусмысленная природа человека.
Черное солнце уничтожает оружие и следит, чтобы на Сетерре не было войн. Однако люди находят новые и новые способы убивать друг друга. Затмение сжигает тела мертвых, дабы на планете не распространялись трупные болезни, а зараженные холерой и чумой не выкашивали целые страны. Однако люди изобретают яды, чтобы травить друг друга. И с каждым разом все изощренней.
Я не знаю, какой момент переломит терпение черного солнца, но мой друг утверждает, что оно давно бы очистило планету от людей, и его останавливает только неведение. Ради нас мой друг
