Раздался неприятный хруст, гости ахнули… из носа бедняжки Кэри потоком хлынула бордовая кровь, и белоснежная манишка выходного костюма за секунду обратилась в грязную тряпку. Омега громко застонал (может, чуть театрально…) и повалился на руки подоспевшего кавалера, не то правдоподобно изображая обморок, не то в самом деле потеряв сознание.
— О боже! Кэри! — завизжал, прижимая ладони к лицу, Дин о-Майли. — Он убил его! Доктора! Доктора!
Истерический вопль сработал как спусковой крючок: свидетели сцены вышли из оцепенения, поднялась страшная суета, туда-сюда забегали слуги, гости, пропустившие все самое интересное ради танцев и светской болтовни, подтягивались из других шатров к месту происшествия.
Несколько альф угрожающе придвинулись к Тексу, справедливо считая его кругом виноватым, однако проявление враждебности этим и ограничилось — никто не посмел и пальцем коснуться человека, находившегося под защитой Ричарда Далласа и добровольно принявшего на себя роль омеги в этой своеобразной паре. Правда, исполнял он эту роль очень дурно, а по недомыслию или от невоспитанности, было не так уж важно. По всем законам штата Луизиана, писаным и неписаным, отвечать за недостойное поведение младшего супруга предстояло Ричарду, и никому иному… Даллас это и сам прекрасно понимал, и праздновать труса не собирался.
Убедившись, что Кэри оказывают должную помощь, альфаэро выступил вперед, загородил собой Текса и, не опуская глаз, спокойно встретил возмущенного мистера а-Батлера, своего давнего приятеля и собутыльника, ныне носившего почетное звание первого любовника и покровителя Люсьена Фонтанжа, в миру о-мистера Бертье…
— Черт возьми, Даллас! — Батлер не стал рассусоливать и сразу взял быка за рога. — Твой младший избил моего омегу, избил и унизил! Пролил кровь гостя!
— Да, это верно, — не моргнув глазом, ответил Даллас. — Но после того, как твой омега забыл о приличиях и оскорбил в лицо моего мужа, а значит, оскорбил и меня.
Текс хотел вмешаться, что-то сказать, но брошенный на него холодный и пристальный взгляд Ричарда велел ковбою держать рот на замке.
Батлер расставил ноги пошире, заложил большие пальцы рук за пояс, поднял подбородок:
— Ты умен, Ричард, и наверняка отдаешь себе отчет, что теперь будет.
— Разумеется, отдаю, Чарльз. Будет дуэль.
— Хорошо, Ричард. Ты сам видишь — иначе нашу проблему не решить. Я не могу оставить оскорбление Кэри без ответа. Я тебя вызываю.
— Принимаю вызов. Ты вправе требовать удовлетворения.
«Дуэль! Дуэль!» — сейчас же зашелестело в толпе гостей, и те, что стояли близко, передавали новость в задние ряды: «Батлер вызвал Далласа на поединок!»
— Ножи, пистолеты, сабли? Выбирай оружие, Ричи. — голос Батлера уже звенел от азарта, и тот же азарт слышался в голосе Черного Декса, когда он ответил устами Ричарда:
— Ты оскорблен, тебе и выбирать оружие. Я могу драться любым.
— В таком случае пистолеты. Стреляем дважды, с двенадцати шагов.
— Принято. Я готов.
— И я. Не стоит с этим затягивать.
По шатру снова прокатился гул: гости оповещали друг друга, что дуэль состоится немедленно…
Текс стоял посреди толпы в тупом оцепенении, потирал ноющие костяшки и пытался понять, почему вдруг все это пестрое сборище так засуетилось, и с какой, собственно, стати, за его собственный поступок теперь должен расплачиваться Ричард?
В его представлении, впрочем, весьма далеком от салонных приемов и политесов, было в норме осадить того, кто явно зарвался, даже если это был омега и даже если средством усмирения выступала драка. Он много раз был свидетелем того, как дрались друг с другом альфы, не поделившие симпатичного омежку, выпивку или лошадь. Он так же видел, как сцеплялись между собой поссорившиеся омеги, и их битвы, порой, превосходили по своей свирепости поединки альф. Но вот чего он совершенно не ждал — так всех этих охов и ахов, заламывания рук, закатывания глаз и взглядов, исполненных все того же брезгливого высокомерия или опасения в свой адрес, и сочувственного сожаления — в адрес Ричи.
Он видел, как к мужу шагнул крепкий альфа с бакенбардами и усами, от которого резко пахло виргинским табаком, ромом и хвоей, и сунулся было вперед, собираясь и с ним померяться силой, если придется. Но Даллас властно отстранил его от дальнейших переговоров, и Текс, в ком еще кипел гнев и плескался яд обиды, был вынужден отступить в тень старшего мужа и смиренно ждать…
Но, когда его слуха коснулось слово «дуэль», и когда Ричард великодушно позволил своему сопернику выбрать оружие, чаша терпения ковбоя переполнилась. Презрев молчаливый запрет, он сделал два шага вперед, встав рядом с мужем и приняв примерно такую же уверенную позу, и выпалил:
— Эй, вы, а-мистер, не знаю, как вас там! Заберите-ка назад свои слова про оскорбление! Или тут все оглохли, когда этот… кур… курутизан поносил мой родной штат и меня лично? Меня, Тексиса а-Сойера? А? Хотите драться — так деритесь со мной, коли так охота заступиться за этого слюнтяя! — и, в доказательство собственной готовности продолжить начатое, Текс принялся стаскивать с себя узкий сюртук, стесняющий движения в плечах и достаточно еще новый, чтобы пожертвовать им ради хорошей потасовки.
Альфа, до этого момента смотревший только на Ричарда, еле заметно изменился в лице и, демонстративно стащив с безымянного пальца массивный золотой перстень с крупным камнем, развернулся лицом к Сойеру…
Ричард мысленно застонал, когда Текс, вместо того, чтобы проявить благородную сдержанность, как подобало омеге, вольно или невольно ставшему причиной ссоры альф, опять вскипел праведным гневом и попытался ринуться в бой… чем, разумеется, только укрепил в глазах гостей начавшуюся складываться репутацию деревенского дурачка. При всем том ковбой был далеко не глуп, и, несмотря на свое простодушие, озадачивавшее Далласа в первую пору их знакомства, имел четкие представления об уместном и неуместном поведении. Никогда прежде Текс не вел себя так импульсивно, так…по-омежьи… что впору было предположить…
«Милосердные боги, неужели я сделал ему ребенка?..»
Сопение Батлера, разминавшего кулак, чтобы либо как следует вмазать зарвавшемуся техасскому наглецу, либо, что более вероятно, спровоцировать немедленную драку, заставило Декса очнуться и снова забрать контроль над ситуацией в свои руки:
— Чарльз, перестань. Чарльз! Хватит… Не пытайся сделать то, о чем пожалеешь. Тебе не нужна рукопашная со мной, поверь, не нужна. Довольно будет и пистолетов.
Батлер засопел еще громче, но, уловив масонский знак давнего приятеля, смекнул, что к чему, и, подняв ладони, отступил назад:
— Ты прав, прав,
