— Я следую за тобой, Чарльз.
Ричард поклонился дуэльному противнику и, повернувшись к Тексу, тихо сказал ему на ухо:
— Тони гордился бы тобой — ты переплюнул его в умении закатывать публичные сцены… Поздравляю, ты чудесно почтил его память, и мы еще поговорим об этом, если Батлер меня не застрелит. Но сейчас, Текс, прошу тебя, утихни. И выбери себе место, откуда будешь наблюдать за поединком.
Текс вспыхнул до корней волос, когда Ричард, в чьем запахе безошибочно угадывалась скрытая ярость, пребольно отхлестал его гордость даже не повысив голоса. И велел заделаться в зрители поединка, который мог закончиться… о, нет!
— О, нет, нет, нет, Ричи! Это же неправильно! Это несправедливо, тебе нельзя с ним драться! — он вцепился холодеющими пальцами в рукав мужа, уже устремившегося следом за высоким альфой, и жарко взмолился, надеясь, что еще может на что-то повлиять и кого-то остановить — Не делай этого! Не надо, умоляю!.. Это моя вина и только моя!
Но альфаэро не внял и, сбросив пальцы Текса со своей руки, быстро удалился туда, где уже собирались зрители и где его соперник уже проверял невесть откуда извлеченные старым слугой-негром дуэльные пистолеты с длинными стволами и узкими барабанами…
Внезапно осознав всю глубину сделанной им глупости и чудовищную вероятность по собственной вине подвергнуть жизнь и здоровье возлюбленного супруга настоящей опасности, Сойер опять застыл посреди стремительно пустеющего шатра, судорожно глотая воздух и сжимая в бессилии кулаки. А гости праздника как ни в чем не бывало валили наружу, на зеленую лужайку, где два благородных альфы намеревались обменяться парочкой выстрелов с дюжины шагов! И даже тот, кому Текс расквасил нос, поднялся с козетки и, поддерживаемый с двух сторон такими же, как он сам, ветрениками, поковылял глазеть на дуэль, будто на родео!
— Ну уж нет, я так этого не оставлю! — альфа-Сойер все еще не мог заставить себя прислушаться к просьбе мужа, пока омега внутри отчаянно страдал и винил себя во всех ужасных и кровавых последствиях, что уже успел себе вообразить.
— Где мой револьвер?.. — Текс в отчаянии хлопнул себя по бедру, где на протяжении всего их путешествия неизменно висела кобура с верным кольтом. Но увы, ныне там не было привычной тяжести доброго ствола…
— Барнс… он у кого-то из братьев-Барнс! — ковбой ясно припомнил, как перед поездкой с Ричардом на эту злосчастную виллу, отдал кобуру и пистолет одному из близнецов, чтобы тот как следует почистил оружие.
Медлить было смерти подобно, и Сойер ринулся следом за всеми, растолкал по пути компанию во главе с подлым зачинщиком, и заметался в толпе, пытаясь разыскать хотя бы одного из бет. Если даже у того не будет при себе его револьвера, зато будет другой, собственный, и уж в такой ситуации, когда Далласа нужно защитить любой ценой, верный бета не откажется одолжить ему свое оружие…
Эдди Барнс перехватил «молодого мистера Далласа» у края лужайки, между клумбами с фиалками и петуниями, и, несмотря на возмущение Текса, игнорируя его угрозы и просьбы, с помощью Лео препроводил на длинный балкон первого этажа, где двое других Барнсов «держали места в зрительном зале».
По мере того, как перед домом шли серьезные приготовления к дуэли, балкон все плотнее заполнялся любопытными гостями, большинство из которых воспринимало стычку альф как часть обязательной программы праздничных развлечений. Ну в самом деле, не с детьми же играть в жмурки и прятки — малышня сама себя прекрасно развлекала с другой стороны дома и сада, и бесилась от души под надзором няней, в ожидании вечернего фейерверка и большого именинного торта.
Самое время было добавить жгучего перца ссоры в сладкий розовый пунш благопристойного светского раута…
— Не переживайте вы уж так, мистер о-Даллас, — Лео Барнс в своей грубоватой манере попытался успокоить Текса. — Это у босса далеко не первая дуэль. А стрелок он изрядный, вам ли не знать… сейчас он этому Батлеру прострелит плечо или колено, чтоб неповадно было, потом раненого перевяжут — и дело с концом.
— Да, — подтвердил и Ред, — Дело известное. Батлер, правда, грозится прострелить боссу башку… но это он так, хвастает только. Он своими ручищами и в хэллоуинскую тыкву не попадет.
…Тем временем приготовления завершились. Секунданты отмерили дистанцию, стрелки встали на позицию по обе стороны от барьерной черты. Оба альфаэро сняли сюртуки и галстуки и остались в одних белых рубашках; в руке у каждого был заряженный револьвер.
Распорядитель дуэли — грузный седовласый альфа с длинными усами — предложил противникам примириться и принести друг другу извинения, но Ричард Даллас только усмехнулся, а Батлер отрицательно покачал головой.
— В таком случае, господа, сходитесь! Раз… два…три!
Распорядитель взмахнул платком, Даллас и Батлер начали движение навстречу — медленно и плавно, но неотвратимо, как хищники, готовые сцепиться в смертельной схватке, но исполняющие ритуальный балет перед дракой по всем правилам. Револьверы, нацеленные дулами в грудь противника, напоминали маленьких чудовищ, готовых изрыгнуть пороховой дым и стальные шарики, несущие смерть…
Выстрелы грянули одновременно, оглушив собравшихся зрителей… и в следующий миг крик ужаса вырвался из десятка ртов: оба стрелка, Даллас и Батлер, прижали руку к сердцу — и замертво упали на траву.
продолжение следует
========== Глава 8. Урок смирения ==========
Барнсы гнусно предают его: вместо того, чтобы предупредить трагическую развязку, они хватают Текса, крутят ему запястья и локти и вынуждают смотреть на то, как усатый альфа целится в грудь Ричарду. Текс поначалу сопротивляется им, но, поняв, что так лишь потратит силы, затихает и в немом отчаянии ожидает выстрелов. Глаза его туманятся от запоздалых слез раскаяния, и он даже не думает их скрывать, молясь про себя Триединому и повторяя обет кротости и послушания, которого будет впредь держаться, если его альфаэро минует злая пуля. Какому обету он должен будет последовать в противном случае, он тоже уже знает, но гонит от себя саму мысль о том, что дуэль может окончится тяжелой раной или даже смертью Далласа…
Но вот последние приготовления закончены, ритуальная фраза произнесена, отказ в примирении дан ими обоими, и…
Звук двойного выстрела оглушает Текса так, словно обе пули прошивают голову через уши, разрывая барабанные перепонки. Слух заполняет оглушительный звон, и все дальнейшее он может только наблюдать — и видит, как Ричард роняет пистолет, прижимает ладонь к груди и рушится навзничь на зеленую траву, как точно так же валится его соперник, как толпа гостей сперва подается вперед, раскрывая рты
