— Свои, — отозвался Мельников. — Из окружения.
— Документы предъявите. Егоров, проверь документы.
— Слушаюсь, — отозвался коренастый пожилой унтер.
Подойдя к машине, он внимательно просмотрел их удостоверения, окидывая каждого цепким взглядом.
— Вроде, в порядке.
— Вам придётся проследовать в комендатуру, — извиняющимся голосом сообщил подпоручик. — Приказ командующего. Сдайте, пожалуйста, оружие. Егоров, Рошба!
Из-за спины офицера выдвинулся нижний чин, здоровый, как медведь. Ба, да это же.
— Рошба! — крикнул Стас. — Ты откуда взялся?
— Так, ваше скабродие, прибился, вот.
— Знаешь его? — повернулся подпоручик к Ефиму.
— Так точно, — встал «во фрунт» денщик. — Капитан Сизов, в денщиках я у него, был. А с ними капитан Мельников и штабс-капитан Вернер.
Парень задумчиво сдвинул стволом Нагана фуражку.
— Ну, раз такое дело, оружие отставить. Господа, вам всё равно в комендатуру. Подкинете туда одного субчика?
— Ну, что с вами поделаешь, — вздохнул Мельников. — Для милого дружка серёжку из ушка. Давайте вашего субчика.
Офицер махнул рукой. Через несколько секунд из-за деревьев, в сопровождении солдата с винтовкой, вышел. Коренев собственной персоной. Австрийского мундира на нём уже не было, его сменил русский с погонами пехотного поручика.
— Ба, вот это радость! — Стас выпрыгнул из машины и подошёл вплотную к задержанному.
Конвойный выставил вперёд штык, метнув вопросительный взгляд на командира. Подпоручик успокаивающе кивнул, с любопытством наблюдая за разворачивающимся действом.
— Ну, что, Владимир Иваныч, я смотрю, тебя, прямо как Гудини, никакие застенки удержать не могут.
Он шагнул вперёд и, притянув Коренева за портупею, тихо спросил: «Кто вытащил?»
Владимир отвернул лицо и стал, с подчёркнутым интересом, рассматривать окружающий лес.
— Молчишь? — ухмыльнулся опер. — Да, я и сам знаю.
— Между прочим, — заглянув в удостоверение, заметил подпоручик. — По удостоверению он Симонов Алексей Платонович.
— Да, в удостоверении у него могло быть всё, что угодно. Самуил Джавахарлалович Бабуидзе — и то запросто. Это, брат, тот ещё гусь.
Он наклонился к самому уху Коренева, и зашептал прямо туда.
— Или ты сейчас, сука, колешься до самой жопы, или я тебя здесь же урою «при попытке к бегству». Без вариантов. Здесь все свои, всё поймут, как надо. Вот тебе моё последнее слово. Альзо?
— А какие гарантии? — помолчав, тихо спросил Владимир.
— Как какие? — натурально изумился опер. — Я тебе справку с печатью выдам. Поручик, у вас печать есть?
— Только эта, — пожав плечами, тот качнул перед лицом Наганом.
— Ну, значит, без печати. — и, внезапно оставив шутовской тон, притянул к себе Коренева, и тихо сказал ему прямо в лицо: — Какие, нахрен, гарантии, Володя? Какие, вообще, в нашем деле могут быть гарантии? Работать на меня будешь, как лапочка, вот тебе и все гарантии.
— Ладно, — выдохнул Владимир. — Чёрт с тобой.
— Поручик, — как ни в чём не бывало, повернулся к начальнику заставы Стас. — У вас перо и бумага найдётся? Ну, очень надо.
Глава 8. «Испорченная» репутация
Возле здания комендатуры городка Тапиау остановился автомобиль, и из него вышло четыре русских офицера. Наблюдательный человек, присмотревшись внимательно, заметил бы, что один из них, пехотный поручик, держится как-то скованно, словно остальные не товарищи его, а конвоиры. Вот, он бросил взгляд в сторону, и тут же один из сопровождающих ткнул его кулаком в бок.
— Не зыркай, Володенька!
Поручик усмехнулся и, стараясь сохранять независимый вид, вошёл в здание комендатуры. Дежурным оказался пожилой штабс-капитан с красным носом, который говорил сам за себя. При виде вошедших, он неторопливо встал из-за стола.
— Чем могу служить, господа?
— Капитан Мельников, контрразведка фронта, — Сергей развернул перед его глазами удостоверение. — Нам нужно помещения для допроса.
— Пожалуйста, — намётанный глаз дежурного чётко выцепил «объект» допроса.
Штабс-капитан, выдвинув ящик стола, достал ключ и протянул его Мельникову.
— Четвёртая дверь направо по коридору.
— Благодарю, — повернувшись на каблуках, Сергей двинулся в указанном направлении.
Остальные последовали за ним. В кабинете стоял девственно чистый стол и три стула.
— Садись, Володя, — подтолкнул Коренева Стас. — Тебе на правах гостя, так и быть, уступаю стул. Располагайтесь, товарищи. Итак, с чего начнём?
— Вы, что, перекрёстный допрос решили устроить? — криво усмехнулся Владимир.
— Здесь вопросы задаёшь не ты, — отрезал Мельников.
— Ладно, — пожал плечами липовый поручик. — Тогда слушайте. Завербовал меня английский подданный Освальд Рейнер. С тех пор работал на него. Что ещё интересует?
— Какие задания выполнял, это ты потом подробно напишешь. Меня, конечно, слил по-полной?
— По-полной, и никак иначе, — с плохо скрытой ненавистью глядя в глаза Стаса, скривил губы пленник. — Это тебе всё готовым на блюдечке поднесли. Должность, тёплое местечко под крылышком министра и дочку его в жёны. Как же, гость из грядущего! Не нам, рабочим лошадкам, чета! Что ты смотришь так?!
Стас усмехнулся.
— Как? Обычно смотрю. На чём он тебя приловил, на бабе? Да можешь не отвечать, уже знаю, что на бабе. Любвеобильный ты наш. Женщин, как я понимаю, ты тоже сдал.
— А что мне оставалось? — потупил очи Коренев. — Полину, правда, не нашли. Скрылась куда-то, почуяла, что ли? Галину Рейнер застрелил. Как это было, не знаю, меня там не было, а он не рассказывал. Я думаю, она сопротивление оказала. Он же профессионал, просто так стрелять нипочём бы не стал. А вот, с эстонкой твоей мы, конечно, маху дали. Такая змеища оказалась. Чудом живы остались, без шуток говорю.
— А то! — ухмыльнулся Стас. — Жаль, конечно, что вы уцелели, ну, что Бог не делает, всё к лучшему.
— Молодец, эстонка! — искренне восхитился Иван. — А, кстати, чего это ты в австрийской форме разгуливал?
— Так, я же не против русских работал, — вздёрнул голову Владимир. — Англичане же не враги нам, а союзники. Я против немцев и австрийцев.
— Ну, да! Как истинный патриёт! — съязвил Мельников.
Стас, усевшись на подоконник, закурил папиросу, и задумчиво выпустил дым. Галину, конечно, жаль, но эмоции в таких делах плохой советчик. Коренева надо не просто оставлять в живых, но и отпускать на все четыре стороны. Разумеется, связав всевозможными изобличающими показаниями. Благо, он не дурак и, стало быть, прекрасно понимает, что сегодня у меня на руках все козыри. Потому, он и лепит «раскаявшегося», сдавая всех и вся, кошке ясно. Будет упираться, шлёпнуть его «при попытке к бегству», и все дела.
Интересно, где Инга? Жалко будет, если она просто уедет и всё. Такого агента спалил, козлина! Слов нет, потерять Галину с Полей по-человечески больно, но Инга — это истинная жемчужина, второй такой не будет. Ладно, поплакали, сопли размазали, пора и за дело.
Подойдя к шкафчику, стоящему у двери, он достал бумагу, перо и чернильницу.
— Прошу. Итак, Володя, пишешь с самого начала, от Летнего Сада и до сегодняшнего дня. Ваня, побудешь с ним? У меня тут дело одно срочное образовалось.
— Я понял, — кивнул Иван. — Иди, я всё сделаю.
— Сергей, подкинешь меня до Гумбинена? Мне в штаб надо позарез. А там заправимся и обратно. Часа три максимум.
— Поехали, — встал из-за стола Мельников. — Мне, кстати, тоже у начальства отметиться надо, пока в дезертиры не
