– Тесса, можешь подойти? – зовёт меня папа из кухни.
Я запираю дверь и пару раз оглядываюсь, проверяя, что она действительно закрыта. Начинается! Я это чувствую. На кухне светло, вдоль шкафов развешена посуда. Лопаточки, ножи блестят на свету. Мама сидит на полу и яростно роется в коробке. Её волнистые волосы выбились из пучка и прилипли к вспотевшей шее.
– Отлично, помощь подоспела вовремя. Тесса, ты не видела мои акварельные краски? – с надеждой в голосе спрашивает мама.
Я качаю головой.
– Нет. Но с какой стати им быть в кухонном ящике?
– Конечно, их здесь не должно быть, – вздыхает мама, явно уставшая и расстроенная. – Здесь я ищу потому, что везде уже проверила. Они такие дорогие. Боюсь, они потерялись!
Папа кладёт ей руку на плечо и нежно улыбается:
– Я уверен, они где-то лежат, Лили. Если надо, мы разделимся и поищем вместе.
– У тебя дедлайн? – спрашиваю я. Иногда у мамы заказывали картину к определённому сроку. Было бы ужасно, если краски вдруг бесследно пропали…
Мама хватается за край стола и поднимается на ноги. Даже взволнованная, она чудесно выглядит. Яркие голубые глаза, вьющиеся волосы, румяные щёки – у меня самая красивая мама на свете.
– Слава богу, нет. Я закончила все проекты ещё во Флориде, перед отъездом. – Она в последний раз окидывает взглядом комнату. – Уверена, они скоро найдутся.
Я тоже осматриваю комнату, отмечая, что в ней всё ещё громоздятся коробки.
– Ты уверена, что краски не в этих коробках?
– Уверена, – отвечает мама, убирая с глаз прядь волос. – Всё остальное на месте. Кисточки, холсты. Даже запасные кисти! – Она поднимает куцую кисточку и помахивает ею в воздухе. Мама выглядит смущённой.
Я снимаю крышку с ближайшей коробки и заглядываю внутрь. Она заполнена посудой. У мамы около сотни кюветок с акварелью. Как они могли просто взять и исчезнуть?
– Ну, они не могли пропасть, – уверенно говорит папа. – Переезды сводят с ума. Наверное, завалились куда-то.
Да, в тот прямоугольник, который нарисован в моём альбоме.
В комнату вбегает Джон, волоча за собой Рено.
– Можно мне пакетик сока?
– Привет, малыш! – Папа подхватывает Джона на руки и поправляет Рено глаз. – Ну, как прошёл твой день, хорошо?
– Да. Только привидения украли мамины краски, – говорит Джон.
Папа смотрит на маму, и его лицо вытягивается. Она закрывает глаза, потом снова открывает, с грустью качая головой:
– Он весь день это повторяет.
– Ты снова слышишь шум в моей комнате? – спрашиваю я, чувствуя, как колотится сердце. Если что-нибудь случится с моими красками, то всё. Если надо, я пешком вернусь в Форт-Майерс.
Мама качает головой:
– Я не видела и не слышала ничего странного. Но Джон… он убеждён, что там привидения. Я не хочу душить его творческий порыв, так что пусть себе говорит. Думаю, что всё в порядке, да, Крис?
– Да, – отвечает папа. – Если ему запретить, он назло будет всё время это повторять.
А может быть, и нет. Если бы мама с папой не всё позволяли Джону, он стал бы намного послушнее. Для начала неплохо бы избавиться от Рено…
– Тесса, я так замоталась со своими проблемами, что даже не спросила, как прошёл твой первый день в школе, – говорит мама, смахивая прядь волос, прилипшую ко лбу.
– Всё нормально, не волнуйся.
Я обхожу Джона и Рено, направляясь к лестнице. Моим ногам холодно от кафельной плитки на полу, и я невольно задумываюсь на мгновение, сколько мертвецов похоронено под нашей улицей. Под нашим домом. Слишком много, думаю я и спешу в свою комнату.
Глава 13
Пальцы на моих ногах снова леденеют. Эта мысль не даёт мне покоя, она застряла в моей голове как осколок – невидимый, но чувствительный. Ещё окончательно не проснувшись, я сажусь и окидываю взглядом тёмную комнату. Ветер стучит в старинные окна, а на пустых стенах танцуют угловатые тени.
Старинный. Огромный. Элегантный. Мне всё равно, как родители называют этот дом… Он страшный. Я вспоминаю, что сказала Рейчел, когда я ей показала фотографию дома. Поджав губы, она старалась оставаться позитивной, но не надо быть гением, чтобы понять, что она на самом деле подумала. Дом ей тоже показался старым и захудалым. И если Рейчел так считала – а она, например, в четвёртом классе, узнав, что у неё вши, улыбалась, – то я точно не преувеличиваю.
Я стараюсь не размышлять над словами Нины о том, что весь наш район построен на кладбище. На костях. Даже предположить, что тела выкапывали, страшно. Я представить себе не могу, как ужасно было, когда трупы сами всплывали на поверхность. Дрожа под коротким стёганым одеялом, я натягиваю его на ледяные ноги. И когда снова кладу голову на подушку, вдруг слышу его…
Плач. Сначала тихий, он постепенно превращается в громкий вой, который, как мне кажется, исходит из прихожей.
– Джон? – шепчу я в темноту. – Джон, это ты?
Может быть, ему приснился плохой сон и он не может найти маму с папой? Или он заболел? Может быть… Приглушённые шаги слышны через стены, они окружают меня. Они звучат так, словно кто-то ходит в ботинках или на каблуках. Это не босые ноги Джона. Я натягиваю одеяло до самого подбородка, страх пересиливает желание согреть ледяные ступни.
«Пожалуйста, уходи». Я затыкаю уши, чтобы заглушить крик. Это точно не Джон. Голос тоньше, как у маленькой девочки. Шаги замирают за дверью моей комнаты, дверная ручка начинает со скрипом опускаться. Ручка дёргается сильнее и сильнее, и я не могу больше сдерживать крик. Я громко ору и выпрыгиваю из своей кровати, бросаясь к окну.
Я слышу глухое бормотание и чувствую порыв холодного ветра. Он поднимает мою пижамную кофту, взъерошивает волосы. «Грейсленд. Грейсленд. Грейсленд». Я натыкаюсь на груду коробок, мои ноги путаются в картоне, и я падаю на пол. За окном вспыхивает молния, она освещает угол моей комнаты и… Рено. Его ужасная деревянная голова повернута ко мне, и что-то течёт по его бледному лицу.
Слёзы. Его рот двигается, то и дело произнося «Грейсленд», а по щекам текут ручьи слёз.
– Нет, нет, нет! – кричу я, когда комната начинает кружиться, а в ушах стоит этот жуткий скрип.
Сильный раскат грома эхом отражается от стен, он такой громкий, что я ощущаю его физически. Он бежит по моим венам, как неведомая тёмная сила. Сила, которую я не могу контролировать, от которой никуда не убежать… Я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Но я боюсь, что, когда это произойдёт, ужасная кукла что-нибудь со мной сделает…
Потом всё вокруг чернеет.
Глава 14
– Тесса! Ты меня слышишь? – Голос доносится откуда-то из темноты. Я пытаюсь открыть глаза, но веки слишком тяжёлые. – Может быть, вызвать скорую?
Слово «скорая» быстро приводит
