Я отвела взгляд. Она предупреждает меня. Она хочет, чтобы он достался Алодии. И она права. Они будут прекрасной парой.
Но от одной этой мысли сердце мое разрывалось, внутри оставалась лишь боль и пустота.
Не доверяя собственному голосу, я лишь кивнула. Она поцеловала меня в лоб и пошла к своей фальшивой королеве.
Не глядя на Гектора, я легла в постель в палатке головой к двери. Я долго лежала, прислушиваясь к его дыханию.
Через несколько минут, а может быть, часов, я подняла голову и прошептала:
— Гектор?
— Да? — раздался ответный шепот.
Его лицо было так близко. На расстоянии дыхания. Я проглотила комок в горле.
— Моя сестра. Алодия. У нее… — О Боже, как трудно было это сказать, но я не смела умолчать о таком важном деле. Я судорожно вздохнула и начала снова: — Моя сестра спрашивала меня о вас. В связи с выбором будущего супруга.
Последовало долгое молчание. Потом он сказал:
— Ну, это объясняет, почему она вступила со мной в переписку.
— Да? — Острая и сильная боль пронзила мне грудь. Алодия уже сделала первый шаг, прежде чем написать мне.
— Знаете, она похожа на вас, — сказал он. — Умная. Красивая. Но…
— А вы… то есть вы считаете… — Я не могла закончить вопроса. И, наверное, не хотела знать ответа.
Он судорожно вздохнул. А потом сказал:
— Я сделаю так, как прикажет моя королева.
Ну конечно, сделает.
Что-то подтолкнуло меня, может быть, отчаяние, и я, сама не осознавая, что делаю, просунула руку через дверь палатки. Мои пальцы нашли его запястье. Оно дернулось, и вдруг моя ладонь оказалась в большой ладони Гектора. От ощущения его нежной силы у меня навернулись слезы.
Я была готова сказать, что люблю его. Вместо этого я нерешительно проговорила:
— Я сказала Алодии, что вы лучший человек из всех, что я знаю.
Он слегка сжал мою руку.
— Спасибо, — прошептал он.
Я так и уснула, держа его за руку. Белен в ту ночь не приходил. А если приходил, то не решился войти.
Через два дня пустыня сменилась прибрежными холмами. На востоке пески простирались до самого горизонта, но прибрежные холмы означали, что начинаются южные владения, единственная часть моего королевства с умеренным климатом. Дорога шла вверх в холмы, на обочинах вместо песка появились засохшая грязь, чахлая трава и низкорослые деревца.
Еще через день мы добрались до Пуэрто-Верде. Мы поднялись на холм, и вот он раскинулся перед нами, глубокий серповидный залив бирюзового цвета, изрезанный скалами, защищающими порт от тяжелых бурунов.
Город средних размеров упирался в скалы, сползал в воду домами на сваях и корабельными доками. Там было так шумно, что даже на расстоянии я не сразу поняла, что за переполох там творится. Переругивались и кричали торговцы. Матросы носили грузы с кораблей и на корабли. Торговцы принимали и пересчитывали товар. Все были заняты, все спешили, кричали. Это было так не похоже на спокойную жизнь Бризадульче.
Это мой народ, думала я. Я управляла этим городом, равно как и другими, хотя моя нога впервые ступила на его землю.
Дорога резким зигзагом пошла вниз, и мы схватились за стены повозки. Я никогда не боялась высоты, и все же не могла решиться взглянуть из окна повозки на край бухты далеко внизу. Вместо этого я смотрела в окно напротив, изучая деревянные платформы над нашими головами, на которых с помощью сложной системы лебедок и шкивов грузы поднимались на холм.
К тому времени, когда мы спустились с холма, по городу уже пронеслась весть о приближении королевы, и на улицах воцарилась благоговейная тишина. Мы не пытались держать путешествие в тайне. Ведь в этом состоял весь смысл поездки. Показаться перед всеми с конде Тристаном. Исследовать отдаленную часть моей страны в поисках зафиры так, чтобы не возникло нежелательных вопросов. И тем не менее зубы у меня стучали, а шея и плечи болели от напряжения. Все вокруг смотрели на нашу процессию.
Мы добрались до гостиницы под названием «Морской узел». Небольшая толпа собралась у входа, чтобы поприветствовать нас — несомненно, работники гостиницы. Я заметила улыбки, нервное перемещение людей и несколько флагов с наспех вышитым королевским гербом. Официально было объявлено, что мы остановимся здесь на два дня.
Но официальные заявления, как и подсадная королева, были рассчитаны на то, чтобы обойти возможную засаду. Я была рада. Гостиница оказалась старой, скрипучей, с крыльцом, сколоченным из старых досок и кое-как покрашенными стенами из песчаника. Но когда мы прошли мимо, меня одолел невыносимый стыд — люди в толпе провожали нас смущенными и разочарованными взглядами.
Пройдя еще квартал, мы добрались до настоящего пункта назначения, гостиницы «Королевской». Тристан выбрал ее потому, что с ее высокого третьего этажа открывался прекрасный вид на соседние здания, а расположение в квартале от главной улицы делало ее менее заметной.
Мы уткнулись в узкий переулок, ведущий к широкой, темной конюшне. Мы с Гектором вышли из повозки — Шторм должен был остаться внутри до наступления темноты — охрана быстро окружила нас, а люди Тристана остались разгружать повозки и расседлывать лошадей. Когда подсадная Элиза вышла из кареты, раздались приветственные крики нескольких упрямцев, последовавших за нами.
— Королева Элиза! — крикнул кто-то.
— Ваше величество! — раздался другой голос.
Кто-то толкнул одного из стражников, чтобы лучше видеть, но мои люди сохраняли спокойствие.
Подсадная Элиза не реагировала, лишь придерживала вуаль у шеи. Мои фрейлины с Беленом и Алентином поспешили вывести ее из конюшни к заднему входу в гостиницу.
Я взвалила свой узел на плечо и взяла из кареты сундук королевы, прямо как настоящая горничная. Вслед за поддельной королевой я вошла в гостиницу, думая о том, как это неправильно — оставлять людей снаружи, не поприветствовав и не уделив им внимания.
— Я все восполню, — шептала я. Когда-нибудь я вернусь, когда смогу быть собой.
Хозяин гостиницы, угловатый плешивый человек с нервной улыбкой, из кожи вон лез, устраивая нас, распоряжаясь о горячих ваннах и ужине в комнатах. Фальшивая Элиза устало улыбалась
