— За то, что от тебя скрывали правду? — Дрейк отнял руку ее руку от кулона и ободрительно сжал ее ладонь.
— Родители врали мне с самого детства, — опустила глаза Деми. — Вместо того, чтобы рассказать правду, хотя бы попытаться… Я бы попробовала понять… Я поняла бы! Они делали ужасные вещи… Как можно было додуматься водить ребенка к психиатрам и кормить таблетками?! Как будто это изменило бы меня. Как будто от этого я бы перестала быть светлой волшебницей…
— Они были напуганы и хотели выжить, — тихо предположил Дрейк. — В таких обстоятельствах люди готовы на многое. Неужели в твоей жизни с ними не было ничего хорошего?
— Было, до того, как на меня напала Джорджиана Ларивьер. До этого момента мы жили как обычная семья. Просто часто переезжали, — вздохнула Деметра. — Но после отношение опекунов ко мне стало меняться. Для них я стала опасной зверушкой, которая разрушила их жизни. Тогда я этого не понимала. А после случая с ведьмой в заброшенном доме все обернулось совсем плохо. Я превратилась в обузу.
— Их можно понять. В теории, — проговорил парень. — Ведь они были людьми, немагами?
— Я не знаю, — покачала головой Деметра. — Да и сейчас это уже никак не выяснить.
— Когда–нибудь наступит момент, и ты сможешь их простить.
— Конечно, наступит. Но сейчас я даже скорбеть толком не могу. Я знаю, это неправильно, но каждый раз, как подумаю о них — наваливается такая обида и злость…
— Главное, что сейчас ты не одна, — печально улыбнулся Дрейк. Ощущая тепло его руки, Деми подумала, что это были очень правильные слова. Ей стало немного легче.
Качнувшись вперед, карета начала останавливаться. Экипаж прибыл в нужное место.
Стаи ворон вились над обширными развалинами из камня, черного, будто опаленного жарким пламенем. От Олд–Далгарт–холла осталось лишь неполных три этажа и крупный треугольный выступ, острием вырывающийся вверх на том месте, где когда–то находилась главная башня. Пустые проемы окон были обвиты призрачным, теневым плющом, стены покрывал сероватый мох.
Болота подступили к замку так близко, что почва хлюпала под ногами. Казалось, один неверный шаг, и ты угодишь в самую трясину. После остановки, колеса экипажа наглухо увязли, и кони, сколько ни старались, не могли сдвинуть карету с места.
— Придется что–нибудь придумать, когда мы вернемся, — покачал головой Дрейк и, отвернувшись, потянул Деми за собой к замку. Он до сих пор держал ее за руку. Деметра была ему за это благодарна, потому что место оказалось не просто жутким — оно словно явилось из страшного сна. Дождь все не переставал, а из–за низких, багровых туч все вокруг выглядело зловещим и опасным.
— И никто не догадался взять зонтик, — пробормотала Деметра. За пару минут, проведенных на улице, ее волосы намокли, тонкие струйки воды начали стекать по лицу.
«Макияжу конец», — заключила она, вытирая рукавом крупную каплю с носа. Тонкая ткань блузки тоже не могла противостоять силам природы. Завывающий в руинах холодный ветер продувал шелк насквозь.
Дрейк посмотрел на нее с сочувствием:
— Прости, — сказал он, ладонью зачесывая мокрые волосы назад. — Я не умею вызывать предметы из ниоткуда — в этом хороша Рубина. Зато я неплохо управляюсь с чарами регенерации и со стихиями.
— Значит, ты можешь остановить дождь? — с надеждой спросила Деми.
— Нет, — рассмеялся парень. — Я пока только учусь.
Деметра вздохнула. Стараясь не обращать внимания на промокшую одежду, они поднялись наверх холма по узкой, размытой тропинке и оказались у главных ворот.
Массивные двустворчатые двери наверняка были защищены магией — они выглядели нетронутыми временем. Возможно, их установили недавно. Как бы там ни было, даже разрушенный, замок был надежно закрыт от мародеров и случайных посетителей.
Причина для этого вскоре выяснилась: площадка перед главным входом оказалась местом паломничества для почитателей Людвига Далгарта. Все стены на уровне первого этажа здесь были исписаны признаниями, просьбами, приветствиями. Виднелись вполне обычные граффити, нарисованные краской из баллончика, выцарапанные кем–то на камнях надписи, рисунки маркером. «Слава создателю проклятия Ворона», «Великому магу, изгнавшему свет!», «Мы встретимся в вечности», — можно было прочитать на древних камнях.
Дрейк достал из кармана связку старинных ключей и отпер замок, приложив немалое усилие. Со скрипом и скрежетом, дверь поддалась.
— Что здесь произошло? — спросила Деметра, заходя за Дрейком внутрь.
— Ходят слухи, что Людвиг сам взорвал свой замок, до того, как исчезнуть с Нью–Авалона.
— Он не исчез, — возразила Деми, и наткнулась на недоуменный взгляд парня. — Он ушел в горы, на севере острова. Вчера прочитала в архиве.
— Никогда не слышал об этом, — задумчиво протянул Дрейк, словно сомневаясь в том, что Деметра могла знать о магическом острове что–то, чего не знал он.
Ветер гулял по огромному и темному, обветшалому холлу, сложенного из черного камня. Некогда мраморный пол сейчас был частично засыпан обломками и сероватым песком, а дождь проникал внутрь сквозь зияющую дыру в высоком потолке. Задрав голову и всмотревшись в обрушенные перекрытия крыши, можно было различить красноватое небо. Закругленная парадная лестница ввела на галерею второго этажа, обрываясь ближе к концу так, что любым гостям пришлось бы совершить прыжок над пропастью, чтобы подняться наверх. От дорогой мебели остались жалкие остовы, сгнившие и почерневшие.
— Это место Людвиг называл Найтхэг–хаус, — тихо сказал Дрейк, включая фонарик на телефоне и проходя вдоль каменных стен, на которых еще можно было различить крепления канделябров.
— Ночной ведьмовской кошмар, — прошептала Деметра, оглядывая жутковатую обстановку. — Что нам здесь нужно?
— Говорят, что замок был одним из первых строений на Нью–Авалоне. Покопавшись в нашей библиотеке, я нашел еще кое–какие записи и выяснил, что после разрыва помолвки с Антуанеттой, Людвиг отправился именно сюда, вместе со своей матерью, — сообщил парень.
