– Заткнись, – велела ему Ирэн и увидела, как у благородного дракона отвисла челюсть. Голова ее кружилась, руки, казалось, были погружены в расплавленную колючую проволоку. Однако она должна была произнести эти слова прежде, чем потеряет желание сделать это. – Брадаманта, ты мешала мне выполнять задание, отравила меня и нарушила множество правил. Это так? Или я ошибаюсь?
Брадаманта посмотрела на нее сверху вниз. Как всегда элегантная и безупречная, даже в платье, превратившемся в лохмотья. Ирэн почувствовала себя замарашкой – пожалуй, даже больше, чем обычно. Помолчав, Брадаманта ответила:
– Да, это так.
– Ну и?
Брадаманта пожала плечами.
– Могу извиниться, но ты же не надеешься услышать, что я сожалею.
– Этого мне не нужно, – осторожно проговорила Ирэн. – Я хочу…
– Чего же?
– Хочу, чтобы мы с тобой перестали презирать друг друга. Это пустая трата времени и сил.
Брадаманта подняла брови.
– Дорогая Ирэн, чтобы тебя презирать, мне придется снизо…
– Хватит уже, – остановила ее Ирэн. – Ты же сама все мне сказала, помнишь? Что считаешь меня испорченной и избалованной девчонкой, и будешь счастлива, если меня публично высекут, хотя и не желаешь моей смерти. Ты не стала бы так оскорблять меня, если бы не хотела, чтобы мне было больно.
Краска бросилась в лицо Брадаманты. Поддерживавшая Ирэн рука Кая утешала, помогала ей владеть собой.
– На самом деле, я думаю, ты пыталась сказать, что мы обе хотим честно служить Библиотеке.
– Ох, научилась бы ты четко формулировать… – фыркнула Брадаманта.
– Упомяни о моих ошибках в своем отчете, – проговорила Ирэн, оседая на пол. – Но больше не трать времени на бесполезную ненависть ко мне, хорошо? И я поступлю так же. Потому что ненависть вредна… Нам обеим это не на пользу.
– Да, ступай ты за помощью, наконец, – резким тоном бросил Кай Брадаманте.
– Пожалуйста… – Ирэн заставила себя поднять голову и посмотрела Брадаманте в глаза. – Подумай об этом, ладно?
– Мне казалось, ты хотела, чтобы мы вообще перестали думать друг о друге, – холодно произнесла Брадаманта. И удалилась, шелестя юбками.
Свет померк в глазах Ирэн.
– Подумай об этом, – с трудом пробормотала она еще раз.
Пальцы Кая впились в ее плечо, заставив очнуться.
– Если решишь отключиться на моем плече, я тебя убью, – будничным тоном проговорил он.
– Не стоит, – сказала Ирэн.
– Это меня развлечет. – Он склонился к ней. – Ты отослала меня! Отослала меня прочь и едва не погибла. Теперь ты понимаешь, как это было глупо?
Наверное, его власть над собой слабела, кожа превратилась в исчерченный голубыми прожилками алебастр, а волосы сделались темно-синими… Нет, иссиня-черными. Глаза наполняла дикая ярость, до которой человеческому гневу далеко. К ней примешивались властность, гордость и чувство собственника.
– Но у нас все получилось, – ответила Ирэн, выдержав его взгляд. Зрачки Кая больше не напоминали человеческие. Они стали вертикальными, как у змеи, как у другого дракона, которого она видела. Однако скрывавшаяся за ним личность была для нее более реальной, чем Сильвер с его кажущимся человекообразием. Или та, что смотрела на нее из украденной Альберихом кожи. И она хотела найти подходящие слова, чтобы объяснить это Каю. – Мы изгнали его… благодаря тебе.
– Он угрожал тебе! – выпалил он. – Я не должен был оставить там никого живого!
Она могла бы поблагодарить Кая за то, что он послушался ее и поверил, и за то, что она смогла доверять ему. Но по какой-то причине, быть может, лишь затем, чтобы отвлечь его, сказала:
– И еще спасибо, что помог сохранить жизнь Вейла. Мне нравится этот человек.
К ее удивлению эти слова заставили Кая отвернуться и склонить голову, яркий румянец выступил на его бледном лице. Пальцы, впивавшиеся в ее плечо, ослабили хватку, лицо сделалось более человечным.
– Он этого достоин, – пробормотал он. – И я рад, что ты так думаешь о нем.
Какое удивительное снисхождение для дракона – признаться в симпатии к человеку.
– Правильно, – пробормотала она. – В самом деле. А ты не мог бы дать мне немного ваты?
Она поняла, что оговорилась.
– То есть кофе. Я имела в виду кофе. Что-то голова кружится.
Как глупо… Неужели он действительно думает, что она куда-то убежит, пока он будет ходить за кофе?
– Брадаманта приведет помощь.
– Это всего лишь рана, нанесенная телу, – пробормотала она. А потом тьма поглотила ее.
Свет неохотно возвращался, просачиваясь сквозь плотные шторы на высоком окне. Ирэн лежала на кушетке, туго перебинтованные руки были сложены на животе. Она была в комнате, окна которой выходили на неведомый город, находящийся за стенами Библиотеки. Кто-то снял с нее ботинки и расправил платье так, чтобы оно прикрывало ноги в чулках. Эта мелочь, сущий пустяк, успокоила ее. Только один человек мог это сделать ради нее.
– Коппелия, – проговорила она, ища взглядом наставницу. Взведенная пружина у нее в груди ослабла.
Коппелия всегда хорошо к ней относилась. При этом она могла быть, например, и полной сарказма. А уровень ее ожиданий испугал бы даже олимпийского чемпиона. Но на Коппелию всегда можно было положиться.
– Умная девочка. – Коппелия сидела рядом в кресле с высокой спинкой, держа на коленях рабочую доску, на которой возвышалась стопка бумаг, исписанных на Языке. Она сидела так, чтобы свет падал на бумаги, но оставлял в тени лицо и плечи. Скрипнув суставами, она переменила позу. – Как ты считаешь, достаточно ли ты окрепла, чтобы отчитаться?
Ирэн потерла глаза.
– Нельзя ли сделать свет поярче?
Светящиеся панели на потолке были погашены, и скудный свет пробивался в комнату сквозь плотные шторы, отчего она казалась тусклой и нереальной, как в черно-белом фильме, где освещение тоже принимает участие в создании художественного впечатления.
– Пока еще нет, – ответила Коппелия. В ее голосе звучало некоторое напряжение, хотя лицо как всегда оставалось невозмутимым. Заплетенные в косу белые волосы резко выделялись на темной коже. Усталым глазам Ирэн ее фигура казалась игрой света и тьмы. Вырезанные из дерева пальцы левой руки барабанили по краю доски, знакомый звук успокаивал.
– Ты перенапрягла тело несколькими, пока непонятными тебе способами. Мы выпустили из твоих жил несколько лишних энергий, и пока тебе следует воздерживаться от любого напряжения.
Ирэн удивилась.
– А тебе не кажется, что пересказ того, что со мной случилось, заставит меня напрячься?
Коппелия усмехнулась.
– Скорее волноваться придется мне. А ты почувствуешь облегчение.
– Как это скучно, – проговорила Ирэн и вдруг обнаружила пустое пространство между рукой и боком, там, где она прижимала к себе книгу. Она пошарила вокруг забинтованной рукой. – А где же книга… братьев Гримм?
– Увы, всего семь из десяти за быстроту реакции, – заметила Коппелия. – Она у нас, в целости и сохранности, вместе с письмом Уиндема. Полагаю, не стоит даже надеяться, что вы в нее не заглянули? Конечно, заглянули. Разве мог бы живой человек поступить иначе?
– Ну да, – проговорила Ирэн, надеясь, что на смену сочувствию придет снисходительность. – Я ведь была обязана убедиться, что книга именно та.
Голос Коппелии был веселым,
