Как это меняет то, кто она есть?
Мия потянулась к повязке и развязала ее. Бинт, покрытый коркой запекшейся крови, прилип к ране, и ей пришлось резко за него дернуть, кривясь от боли. Эшлин не шевелилась, глядя на нее своими прекрасными голубыми глазами. Мия посмотрела на свое отражение в зеркале. Рана рассекала ее бровь и резко загибалась, как крюк, на левой щеке со швами, наложенными твердыми, как железо, руками Личинки.
– Не так уж и плохо, – пробормотала Эшлин.
– Врунья, – ответила Мия.
– Это да, – усмехнулась ваанианка. – Но не в данный момент.
Девушка наклонилась и легонько, как перышко, поцеловала лоб Мии. Опустившись ниже, оставила с полудюжину ласковых поцелуев вдоль линии раны и, наконец, прильнула к губам.
– Наши шрамы – это просто подарки от врагов, – прошептала Эшлин, не отодвигаясь. – Напоминания, что они были недостаточно хороши, чтобы убить нас.
Мия слабо улыбнулась, переплетаясь с Эшлин пальцами.
– Ты храбро сражалась на арене, – добавила ваанианка.
– Это не сложно, когда рядом Мистер Добряк и Эклипс.
– Но все же ты пришла сюда одна. Вряд ли это было легко.
Мия покачала головой.
– Отнюдь.
– Так не прибедняйся, Корвере. В мире не осталось никого, кто мог бы делать то, на что ты способна. Ты самый смелый человек, которого я знаю. Богиня, когда ты прыгнула за Мечницей, я так испугалась… – Эшлин покачала головой и игриво шлепнула Мию по ноге. – Больше не делай таких глупостей, поняла?
– Я не могла дать ей упасть, Эшлин.
Взгляд девушки смягчился, но затем между бровями медленно пролегли морщинки.
– Почему?
– Она спасла мне жизнь.
– И спасая ее, ты рисковала своей, – Эш вновь покачала головой, ее голубые глаза вспыхнули. – Мы здесь не для этого, Мия. Это важнее, чем жизнь одного гладиата. Это будущее всей республики. Конец тирании, которой слишком долго позволяли гнить. Конец Красной Церкви, конец…
– Я знаю, для чего мы здесь, Эшлин. Я не герой. Не гребаная спасительница. Это мой план, помнишь?
– …Похоже, это не мне нужно напоминание.
Мия нахмурилась и высвободилась из ее объятий. Подойдя к комоду, нашла свои сигариллы и прикурила о кремневый коробок. Глубоко вдохнув несмотря на боль в ребрах, почувствовала, как по языку и губам распространяется ароматное тепло.
– Личинка мертва, – вздохнула девушка.
– …Что? Почему?
– Судя по всему, Аркад отравил наш ужин «погребальной песней». Он работал с Леонидом. Леоне придется продать кучу гладиатов, чтобы сдержать отца до того, как я успею сразиться в «Магни». Но гладиаты узнали о ее плане.
– …И что они думают по этому поводу?
– А ты, блядь, как думаешь? – Мия сложила руки и прислонилась к стене, держа в зубах сигариллу. – Они хотят поднять бунт. Сидоний пытается убедить меня помочь им. Он знает, что я могу выйти из клетки и освободить остальных. Если они нанесут удар неночью, то порежут стражей Леоны, как ягнят на заклании.
– Вот дерьмо, – выдохнула Эшлин. – И как ты их остановишь? Расскажешь обо всем Леоне?
Мия посмотрела на нее, затягиваясь сигариллой.
– Кто сказал, что я намерена их останавливать?
– …Что?
– Они не заслуживают смерти, Эш. Ни один из них. Не ради этого.
– Мия, поверь, я понимаю, что ты сроднилась с этими людьми. Но ты всегда слишком много думала о других, даже будучи аколитом. Я предупреждала тебя тогда и предупреждаю сейчас.
Мия хмуро взглянула на девушку на кровати. Ее страх пожирал старый добрый гнев.
– Эшлин, если бы я не пощадила жизнь того мальчика на последнем испытании, то была бы на пире в честь посвящения, который ты отравила. Меня бы связали, как Тишь и остальных, и я бы оказалась во власти люминатов.
– Я бы не позволила этому случиться.
– Ты бы их не остановила, – отрезала Мия. – Рем прикончил бы меня сразу. Так что не обманывай себя. Если бы я не проявила милосердие и не провалила испытание, я была бы мертва, как Трик.
Эш вздрогнула. Сделала глубокий, прерывистый вдох.
– Ты напоминаешь мне об этом каждый раз, когда мы ссоримся. Это нечестно, Мия.
– О, а то, что ты с ним сделала, было честно?
– Слушай, мне жаль, что Трик умер, – ответила ваанианка. – Я знаю, что ты была к нему небезразлична. Мне он тоже нравился. Но в этом и суть, Мия. У всех есть люди, которые к ним неравнодушны. У гладиатов, которых ты убила на арене, у люминатов, которых зарезала в горе, – каждый из них был чьей-то дочерью или чьим-то сыном. У каждого из них был человек, который будет их оплакивать. Но то, чем мы занимаемся, важнее одного человека или даже тысячи. Мы говорим о будущем республики. И это все, ради чего ты трудилась.
Мия насупилась, глубоко затягиваясь сигариллой. Эшлин встала с кровати, подошла к ней и взяла за руку.
– Ты была рождена для этого. И мне кажется, ты это знаешь. В тот же момент, когда твой отец решил восстать против республики, тебе были предначертаны великие и ужасные деяния. Но судьба не выбрала бы тебя, будь ты недостаточно сильной для этого бремени. Я понимаю, что ты напугана. Понимаю, что тебе больно. Но мы уже так близко! Ты можешь это сделать. Ты самый сильный человек, которого я знаю! Это одна из причин, по которой я люблю тебя, Мия Корвере.
Гвоздичный дым струился сквозь ее пальцы и парил в воздухе, переплетаясь со словами, которые тяжело повисли над головой.
– …Что ты сказала?
Эш наклонилась и переплелась руками с Мией. Прижалась к ней всем телом. Прильнула к губам. Поцелуй получился нежным, сладким и головокружительным. Пол ушел из-под ног, Мию обволокло запахом лаванды, жженной гвоздики и ноющего желания. Весь мир остановился. Все время замерло.
– Я сказала, что люблю тебя, Мия Корвере, – прошептала Эш.
«Для таких людей, как мы, нет вечных обещаний…»
– …Мия…
Девушка едва могла дышать, ее сердце выскакивало из груди. Оторвав взгляд от глаз Эшлин, она увидела знакомый силуэт на подоконнике. Не-кот вылизывал лапу своим не-языком.
– Что такое? – спросила она.
– …Фуриан… – ответил Мистер Добряк.
Она бежала вверх по склону, как безумная. Сзади развевался плащ, Мия даже не пыталась скрыться под мантией из теней. Если кто-то из Покоя ее заметит, пусть так – последствия того, что чемпиона коллегии увидит случайный незнакомец на улице, блекнут в сравнении с тем, что произойдет, если стражи обнаружат ее отсутствие в клетке. С ее стороны было глупо так рисковать ради этого визита, когда ситуация в коллегии столь нестабильная. Мия проклинала себя за дурость и пыталась забыть тот факт, что Эшлин Ярнхайм…
«Эшлин Ярнхайм сказала, что любит меня».
Девушка откинула эту мысль, боль пронзала ее ребра каждый раз, когда нога приземлялась на дорогу.
– Он очнулся? – пропыхтела она.
– …Он зашевелился. Если тебя позовут…
– Знаю.
– …Ты слишком многим рискуешь, Мия. Теперь все висит на волоске…
– Знаю.
– …Точно?..
Мия стиснула зубы и побежала быстрее, вновь мысленно себя ругая. Мистер Добряк был
