Остановившись неподалеку от Гнезда, Мия натянула свою мантию из теней и шагнула через решетку, как делала уже десятки раз, и наощупь пошла в казарму. Потянувшись во тьме, шагнула в тени своей клетки и упала на колени, сжимая горящую грудь. Горло пылало, голова кружилась, кожа покрылась потом. Но, похоже, девушка успела вовремя – если Фуриан и проснулся, Леона или стражи еще не посчитали нужным ее позвать.
«Богиня, все могло обернуться очень плохо…»
Мия откинула мантию и появилась во мраке казармы среди вздохов, сопения и звуков сна. Сидоний, лежащий в устланном соломой углу, медленно открыл глаза – мужчина, который, судя по всему, обладал удивительной способностью чувствовать, когда она возвращалась. Или же когда уходила.
– Не спится? – пробормотал он, потирая глаза. – У меня есть отличное снотворное.
Мия нахмурилась и не ответила, не желая слушать очередную лекцию о преимуществах чистой совести. Услышала тяжелые шаги с лестницы, и в механизме рядом с воротами в казарму провернулся ключ. Сидоний сел ровнее и прищурился, когда к ним приблизились три полностью вооруженных стража.
– Спи спокойно, – сказала Мия. – Это за мной.
– Я сплю спокойно, Мия, – прошептал он. – И верю, что однажды и ты так сможешь.
Стражи, возглавляемые капитаном Ганником, остановились у ее клетки.
– Непобедимый проснулся, – сказал страж. – Он мучается от боли. Донна Леона приказала разбудить тебя, если это произойдет, и обеспечить всем необходимым. Поскольку Личинки больше нет…
– Да, я займусь им, – вздохнула Мия. – Отведите меня в лазарет, будьте любезны.
Страж открыли клетку, и Мия встала. Сидоний наблюдал, как ее повели из казармы в крепость. Ее разум по-прежнему активно работал, пытаясь решить, что делать с зарождающимся восстанием Сида, обдумывая все плюсы и минусы. В голове отдавалось эхо слов Эшлин и Мистера Добряка. Сердце девушки разрывалось – жажда возмездия, которая руководила ею все эти годы, состязалась с мыслью о смерти остальных гладиатов.
Что важнее?
Отмщение за отца и мать, которых, как оказалось, она едва знала? Или жизни людей, которые, как бы она это ни отрицала, стали ее друзьями?
Хотя время было позднее, в лазарете слышался гул голосов. Пройдя внутрь, Мия увидела на плите Фуриана, мокрого от пота. Его руки и ноги были связаны, бинты на груди запятнаны кровью.
– Этот идиот пытался сорвать с себя перевязки, – пробормотал Ганник. – Нам пришлось его обездвижить.
– По мне ползают гребаные личинки! – простонал Фуриан.
– Оставьте меня с ним, – сказала Мия страже. – Я позабочусь о его ранах. Если передадите Пальцу, чтобы вскипятил уксус, буду вам очень признательна.
– Да, чемпион, – ответил капитан.
Кивнув своим подчиненным, Ганник приставил двух стражей к двери в лазарет и пошел звать повара. Мия заметила, что Мечницы уже не было на ее плите. Должно быть, в какой-то момент неночи женщину переместили обратно в клетку – еще слишком рано, чтобы продавать ее Кайто. А значит, они с Фурианом будут одни…
Мужчина осмотрел ее сверху донизу, и его красивый лоб омрачился морщинками. Как всегда, когда они были вместе, в Мие проснулся голод. Фуриан по-прежнему выглядел ужасно, его длинные волосы слиплись от пота, кожа была бледной. Но он проснулся и полностью пришел в сознание, и теперь смотрел на серебряный торквес на ее шее.
– Она назвала тебя чемпионом? – прошептал Непобедимый.
– Я не просила об этом, – ответила Мия. – Но, честно говоря, никто не знал, проснешься ли ты.
– Значит, она отдала тебе мой торквес еще до того, как я успел остыть, и бросила меня гнить?
– Ты не гниешь, – вздохнула Мия.
– По мне ползают гребаные опарыши!
– Личинки поедают плоть, зараженную ядом Изгнанницы. Они спасли тебе жизнь. И если не успокоишься и не перестанешь трепыхаться, то у тебя снова пойдет кровь. – Мия ходила вдоль полок, собирая ингредиенты. – Но вот боль вряд ли приносит тебе удовольствие. Я придумаю что-нибудь, чтобы ее снять.
Фуриан опустил голову на плиту, в его голосе чувствовалась сильная усталость:
– Домина назвала тебя не только чемпионом, но и сиделкой? Где Личинка?
Мия поджала губы, перемалывая ингредиенты в ступке.
– Личинка мертва.
Нахмуренное выражение Фуриана смягчилось, в глазах читалось недоумение.
– Как?
– Аркад подсыпал нам в ужин дозу «погребальной песни». Личинка и Отон погибли до того, как я успела приготовить противоядие.
– …Аркад?
– Да.
– Дерьмо собачье, – прошептал Фуриан. – Он был гладиатом. Такой мужчина, как он, смотрел бы врагу в глаза и убил бы его мечом, а не горькой жижей.
Девушка пожала плечами и, осторожно понюхав чашку с водой, высыпала в нее порошок. Подойдя к Фуриану, она поднесла снадобье ко рту мужчины, наблюдая, как его тень дрожит и покрывается рябью по краям. Ее собственная тень подкралась ближе, словно ее тянуло магнитом. В голове мерцали десятки вопросов. Кто я? Кто мы? Почему? Кто? Как?
– Это всего лишь лист морфия и немного джин-сусла, – сказала она. – Но они уменьшат боль.
Непобедимый смотрел на нее прищуренными глазами.
– Ты спас мне жизнь, Фуриан, – добавила Мия. – Этот долг я не скоро забуду. Желай я тебе смерти, то сделала бы так, чтобы ты никогда не проснулся. А теперь пей.
Бывший чемпион хмыкнул и выпил варево Мии. Затем вздохнул и вновь опустил голову на плиту, глядя в потолок и напрягая скованные запястья.
– Я помню… после поединка… ты забрала мою боль.
– Домашнее средство, – Мия пожала плечами. – Его легко приготовить.
– Нет, – Фуриан покачал головой. – Прежде, чем ты дала мне снотворное. Когда я лежал на плите и кричал. Когда твоя… когда наши тени соприкоснулись.
Мия нахмурилась, вспоминая тот миг под ареной Уайткипа. Когда ее тень потемнела, она ощутила больше боли, а не меньше, – агония Фуриана прибавилась к ее собственной. Девушка предполагала, что разделила с ним бремя, но, судя по всему, она уменьшила его боль, забрав ее себе?
Почему?
Кто?
Как?
– Я не знала, что способна на это, – призналась Мия. – Прежде такого не случалось.
Фуриан ничего не сказал, наблюдая за ней красивыми темными глазами. Она видела, что отвар начинает действовать, разглаживая морщинки боли на его лице.
– Я… хотела поблагодарить тебя, Фуриан, – сказала девушка. – За то, что призвал тьму на арене. Если бы не ты, Изгнанница прикончила бы нас с Мечницей.
– Ты мухлевала, – ответил он. – Ты сделала что-то с мечами шелкопрядицы.
– А ты схватил ее тень. Полагаю, это делает нас обоих мошенниками, нет?
Непобедимый долго хранил молчание и просто смотрел перед собой. Когда он вновь заговорил, то слова прозвучали неуверенно, словно он не привык делать комплименты.
– Ты рисковала жизнью ради сестры-гладиата, – сказал он. – Рисковала жизнью ради меня. Если закрыть глаза на твои уловки, ты все равно показала
