Подождав, как ему казалось, подобающее время, он вернулся в квартиру. Свечи уже потушили, Сара положила ему на пол матрас с подушкой. Раздевшись в темноте, Майкл лег. И лишь тогда заметил записку, которую Сара сунула ему в мешок. Зажег свечу и принялся читать:
«Прости. Я люблю тебя. Будь настороже. С.».
Всего три предложения, но это было всё, в чем он нуждался. Всё те же три фразы, которые они говорили друг другу каждый день их жизни.
Он проснулся и увидел лицо Кейт в нескольких дюймах от своего.
– Дядя Майкл… вставай.
Он приподнялся, опершись на локти. Холлис стоял у двери.
– Извини, я ей говорил тебя не беспокоить.
Майкл тут же собрался с мыслями. Обычно он так много не спал. Привык вообще почти не спать.
– Сара еще тут?
– Несколько часов как ушла.
Холлис поманил к себе дочь.
– Пойдем… мы точно опоздаем.
Кейт закатила глаза:
– Папа Сестер боится.
– Твой папа умный человек. У меня у самого от этих дам живот скручивает.
– Майкл, это не в тему, – сказал Холлис.
– Ладно.
Он посмотрел на девочку.
– Слушайся папу, милая.
К его удивлению, Кейт вдруг крепко обняла его.
– Ты здесь будешь, когда я вернусь?
– Совершенно точно.
Он слушал их удаляющиеся шаги по лестнице. Значит, ты на ребенка это свалила. Чистейший шантаж, на эмоциях, но что тут поделаешь? Он оделся, подошел к рукомойнику и умылся. Сара оставила ему роллов позавтракать, но есть не хотелось, на самом деле. Поест попозже, если потребуется, если вообще захочется.
Схватив свой мешок, он вышел.
Сара заканчивала утренний обход, когда к ней подбежала одна из медсестер. Повела ее в приемный покой, где у стола стояла Сестра Пег.
– Здравствуйте, Сестра.
Сестра Пег была из тех людей, одно появление которых меняет всё. Будто все винты затягиваются. Ее возраст был загадкой для всех – шестьдесят, не меньше, хотя говорили, что она и в двадцать так же выглядела. Человек, о чьей вздорности ходили легенды, однако Сара знала, что это не так. Знала, что под жесткой внешностью скрывается женщина, целиком и полностью посвятившая себя детям, которых ей вверили.
– Могу я с вами поговорить, Сара?
Спустя считаные секунды они уже шли в приют. Когда они подошли, Сара услышала крики и улюлюканье детей. Утренняя перемена в самом разгаре. Они вошли в ворота со стороны сада.
– Доктор Сара, доктор Сара!
Сара не прошла и пяти шагов по площадке для игр, когда дети окружили ее. Они все ее хорошо знали, но, отчасти, как она понимала, они были рады любому посетителю. Освободившись от объятий с обещаниями в следующий раз задержаться подольше, она вошла внутрь вместе с Сестрой Пег.
За столом, который Сара обычно использовала, проводя осмотр, сидела девочка. Она вскинула взгляд, когда вошла Сара. Лет двенадцать-тринадцать, трудно сказать из-за покрывающих ее слоев грязи. Грязная накидка из мешковины, завязанная на одном плече, босые ноги, черные от грязи и покрытые струпьями.
– Ее привели люди из Внутренней Службы вчера ночью, – сказала Сестра Пег. – Она с тех пор ни слова не сказала.
Девочку поймали, когда она пыталась залезть на склад сельхозпродукции. Понятно почему. Голодная.
– Здравствуй, я доктор Сара. Можешь назвать мне свое имя?
Девочка напряженно поглядела на Сару из-под грязной челки и не ответила. Ее глаза, единственная часть ее тела, которая двигалась, бросили настороженный взгляд на Сестру Пег, а потом снова поглядели на Сару.
– Мы пытаемся выяснить, кто ее родители, – сказала Сестра Пег. – Но нигде нет записей, чтобы кто-то искал ее.
Сара поняла, что им и неоткуда взяться. И достала из сумки стетоскоп. Показала его девочке.
– Я хочу послушать твое сердце, ты не против?
Опять ни слова, но глаза девочки ответили, что она разрешает. Сара приспустила завязанный край накидки с ее плеча. Тощая, как тростиночка, груди едва начали оформляться. От прикосновения холодного металлического диска девочка слегка вздрогнула, и только.
– Сара, только посмотрите на это.
Сестра Пег в изумлении глядела на спину девочки. Кожа была покрыта ожогами и полосами от ударов кнутом. Некоторые уже зажили, другие еще кровоточили. Саре уже доводилось такое видеть, но привыкнуть к этому она не могла.
Она посмотрела на девочку.
– Милая, можешь сказать, кто с тобой это сделал?
– Мне кажется, она говорить не может, – сказала Сестра Пег.
Сара начала осознавать ситуацию. Девочка позволила ей взять себя за подбородок, и Сара поднесла другую руку к ее правому уху. Три раза щелкнула пальцами, но девочка не реагировала. Сара поменяла руки и проверила другое ухо. Ничего. Посмотрев девочке в глаза, Сара показала на свое ухо и медленно покачала головой. Девочка кивнула.
– Потому что она глухая.
И тут случилось нечто неожиданное. Девочка потянула руку к ладони Сары и начала рисовать на ней указательным пальцем. Не линии, поняла Сара, буквы. П. И. М.
– Пим, – сказала Сара. Глянула на Сестру Пег, потом снова на девочку. – Пим – твое имя?
Девочка кивнула. Сара взяла в руку ладонь девочки и написала на ней пальцем САРА. Показала на себя.
– Сара.
Оглянулась на Сестру Пег.
– Сестра, не принесете что-нибудь, на чем писать можно?
Сестра Пег вышла и спустя несколько секунд вернулась с небольшой доской и куском мела, такими, какими пользовались на уроках дети.
– ГДЕ ТВОИ РОДИТЕЛИ? – написала Сара.
Пим взяла доску в руки. Стерла слова Сары ладонью и неловко зажала мел в кулаке.
– УМИРЛИ.
– КОГДА?
– МАМА ПОТОМ ПАПА ДОВНО.
– КТО ТЕБЯ БИЛ?
– МУЖЧИНА.
– ЧТО ЗА МУЖЧИНА?
– НЕ ЗНАЮ УБЕЖАЛА
Следующий вопрос Саре было очень больно задавать, но она должна была это сделать.
– ОН СДЕЛАЛ ТЕБЕ БОЛЬНО ЕЩЕ ГДЕ-НИБУДЬ?
Девочка задумалась, а потом кивнула. У Сары упало сердце.
– ГДЕ?
Пим взяла доску в руку.
– ЖЕНСКОЕ МЕСТО.
Не сводя глаз с девочки, Сара обратилась к Сестре Пег:
– Сестра, не можете нас оставить ненадолго?
Когда Сестра вышла, Сара взяла в руку доску.
– БОЛЬШЕ ОДНОГО РАЗА?
Девочка кивнула.
– НАДО ПОСМОТРЕТЬ. Я АККУРАТНО.
Пим окаменела всем телом и резко дернула головой.
– ПРОШУ, – написала Сара. – ДОЛЖНА ПРОВЕРИТЬ, ЧТО ТЫ В ПОРЯДКЕ.
Пим схватила доску и начала быстро писать.
– САМА ВИНАВАТА ОБИЩАЛА НЕ ГОВОРИТЬ.
– ТЫ НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА.
– ПИМ ПЛОХАЯ.
Сара сама не знала, расплачется она сейчас или ее стошнит. В своей жизни она видела разное – и очень плохое тоже, и не только в Хоумленде. Невозможно работать в больнице и не столкнуться с худшими проявлениями человеческой природы. Женщина со сломанным запястьем, сказавшая, что упала с лестницы, повторяющая это, как заведенная, и ее муж, внимательно следящий за
