– Ее имя – Роуз. Так я ее назвала. У нее были такие чудесные рыжие волосы. После того, как я ее похоронила, я некоторое время жила рядом с ней. Два года. Я думала, это поможет, как-то облегчит все. Но не помогло.
Внезапно он понял, что Алиша стала ему ближе любого другого человека в его жизни. Каким бы болезненным не был этот рассказ, он был даром, принесенным ею ему, сердцевиной того, чем она являлась, тем камнем на сердце, который она носила, историей того, как в ее жизнь приходила любовь.
– Я надеюсь, ты не против, что я тебе это рассказываю.
– Я очень рад, что ты это делаешь.
Снова молчание.
– На самом деле ты не слишком-то беспокоился насчет якоря, а?
– Да, если честно.
– Это хорошо, что ты сделал это ради них.
Алиша запрокинула голову.
– Какая чудесная ночь.
– Да, чудесная.
– Нет, не просто чудесная, – сказала она, сжимая его руку и прижимаясь к нему. – Просто идеальная.
81И вот, наконец, эта история.
Ребенок был рожден в сей мир. Потерянная, одинокая, познавшая дружбу и предательство. Несущая на себе особую ношу, наделенная единственным призванием, исполнить которое в состоянии лишь она. Она скитается в пустыне, наполненная печалью и мучительными видениями. У нее нет прошлого, лишь долгое и неясное будущее, она – будто заключенный, не ведающий своего приговора, которого никто не навещает в камере, где она влачит свое бесконечное заключение. Любого другого такая судьба уже сломала бы, но ребенок выносит это; она даже смеет надеяться, что она неодинока. Это ее миссия, ее роль, на которую жесткая отборочная комиссия небес ее избрала. Она – последний сосуд надежды на этой земле.
И случается чудо: перед ней появляется город, сияющий город на холме, окруженный стенами. Ее молитвы были услышаны! Сверкая, будто маяк, город несет в себе исполнение пророчества. Ключ повернут в замке, ворота распахиваются. Укрытая за этими стенами, она встречает там чудесную расу, мужчин и женщин, которые, как и она, вынесли выпавшие им испытания. Они становятся ей родными, в своем роде. В глазах этого безгласного ребенка самые прозорливые из них видят ответ на самый насущный для них вопрос; они избавляют ее от одиночества, а она – их.
Приходит черед путешествия. Им открывается мрачный порядок сего мира. Ребенок взрослеет; она ведет своего товарища к блистательной победе. Ее рука разбрасывает семена надежды, эта надежда бурлит в каждом ручейке и потоке. Но ей ведомо, что этот расцвет – лишь иллюзия, кратчайшая передышка. Опасность не оставит их; все ее победы лишь сняли корку, под которой скрывается темная сердцевина, огромный железный шар внутри всего сущего. Его сжатый в комок вес немыслим; он древнее самого времени. Он – зародыш той черноты, что снедает все мироздание с тех времен, как бесформенная вселенная существовала в хаотическом состоянии до творения, не осознавая даже себя.
Она ошибается. Она сомневается. Она пребывает в нерешительности и даже страхе. Вот где таится величайшая из ее ошибок; она позволила себе привязаться к жизни. Она бездумно позволила себе любить. В ее сознании идет жестокая борьба, борьба того, кто спорит с судьбой. Не является ли она просто марионеткой в руках безумца? Она раба судьбы или ее творец? Должна ли она отказаться от людей и вещей, которые она полюбила? Не является ли эта любовь отражением некоего великого замысла, ощущением упорядоченности божественного творения? Романтическая любовь, братская любовь, любовь родителей к ребенку и ребенка к родителям, возникающая в ответ, – являются ли они зеркалом, в котором отражается лицо Бога, или в нем отражается жесточайшая горечь вселенной, наполненной яростью и гневом, ничего не означающая?
Что до меня, то в моей жизни уже давно прошло время, когда я оставил сомнения и вкусил цветка небес. Как сладостен был тот нектар! Что за бальзам, пролитый на страдания души, священные! То, что моя Лиз умирала, не лишило меня счастья; она явилась ко мне, будто посланец, в тот час, когда все представлялось пустым, явилась, чтобы открыть мне цель моего существования на этой земле. Всю жизнь я изучал самые тонкие механизмы живого. Делал это слепо, даже не представляя свои истинные мотивы. Я взирал на мельчайшие природные процессы, ища в них следы божественного творения. Но я узрел доказательство не в микроскоп, я увидел его на лице этой худощавой умирающей женщины, ощутил его в прикосновении ее руки, там, в кафе. Мое долгое одиночество – схожее с твоим, Эми, – казалось мне не изгнанием или заточением, а испытанием, которое я выдержал. Я был любим! Я, Тимоти Фэннинг, родом из Мерси, штат Огайо! Любим женщиной, возлюблен Богом – великим, отечески заботящимся богом, который взвесил страдания мои и нашел меня достойным. Я был создан не просто так! И я был не просто возлюблен, я был избран проводником воли небес. Голубое Эгейское море, там, где, как говорят, пребывали древние боги и герои; беленый дом, в который поднимаешься по длинной лестнице; терраса с видом на оливковые рощи и море за ними; мягкий белый свет вечного утра, становящийся все ярче, ярче и ярче. Я видел все это мысленным взором. В моих объятиях она перейдет из этой жизни в другую, которая наверняка существует. Любовь пришла ко мне – к нам обоим – наконец-то пришла.
Не пройдет и часа с того момента, как ее тело остынет в моих объятиях, как я последую за ней прочь из этого мира. И это было в моих планах. Я приму последние таблетки, те, что оставлю для себя, и ускользну в тишину, чтобы мы навеки остались вместе, в той незримой вселенной. Моя решимость была неумолима, мои мысли были чисты, будто лед. Во мне не было ни на йоту сомнений. И в назначенный час нашей встречи я занял свое место у билетных касс, ожидая, когда появится мой ангел. В моем чемодане дремали, будто камни, инструменты нашего смертного избавления. Я даже не догадывался, что это лишь предвестие другой катастрофы, большей в том, что спешащие мимо путешественники и подумать не могли, что среди них находится ангел смерти.
Трижды я был сотворен и трижды предан. И я свершу свое отмщение.
Ты, Эми, осмелилась любить, как когда-то осмелился я. Ты обманутый рыцарь надежды, я же – ее заклятый враг. Я есмь голос, длань, безжалостный провозвестник правды, правды несуществования. Оба мы были сотворены безумцем; но мы ушли от его замысла, и пути наши разошлись, будто тропинки в темном лесу. Так было всегда, с тех пор как мельчайшие молекулы жизни соединились между собой и выползли из первородной слизи природы.
Твой отряд приближается, и с
