Какое глупое и неожиданное место для смерти. Он никогда не думал, что умрет в постели; и мир вокруг не таков, и он сам не тот человек. Но в какой-то проклятой кухне?
Кухне.
О том, чтобы встать, речи не шло. Но до плиты он дотянется. Он перекатился на колени, и голова у него пошла кругом; потянувшись вперед, он ухватился за ручку сковороды. Плюнул внутрь и протер металл низом рубашки. Отражение было смутным и нечетким, скорее, очертания человеческого лица, чем чье-то конкретное, но это все, что у него есть.
Звуки приближались.
Они бежали вверх по лестнице. Два пролета, и они оказались на крыше. Облако пыли было все таким же густым, хотя на западе оно было немного светлее, давая намек на то, где находится солнце.
Им надо выше. Им надо оказаться над облаком.
Эми посмотрела вверх. Стрела крана раскачивалась, будто шея птицы. Под ней раскачивался длинный трос с крюком на конце. Внутри фермы крана шла лестница, на самый верх.
Они полезли. Где Фэннинг? Несомненно, следит за ними – наслаждается собой, выбирает момент.
Они с лязгом забрались на самый верх. Кран качало все сильнее. Казалось, его в любой момент может оторвать от стены здания. Они все еще были внутри облака. Их окружали дымящиеся развалины Манхэттена, полоса разрушения продолжала расширяться от эпицентра. Грохот, поднявшееся вверх облако пыли, и нет еще одного дома. На месте кварталов зияли огромные дыры.
– Эй, там, наверху!
Фэннинг был уже на полпути к ним. Ухватившись одной рукой за перекладину, он с радостной уверенностью помахал им рукой.
– Не беспокойтесь. Я скоро!
К концу стрелы вел узенький мостик. Эми ползла по нему, Питер полз следом. Она старательно смотрела вперед, не смея поглядеть вниз, в пустоту. Одного взгляда достаточно, чтобы парализовать ее.
Они добрались до конца стрелы. Дальше уже некуда.
– Как мне нравится вид, черт подери.
Фэннинг добрался до верха башни крана и стоял в пятнадцати метрах от них. Выгнув спину, выпятив грудь, он обвел взглядом разрушенный город.
– Вы действительно дел натворили, не так ли? Как житель Нью-Йорка должен сказать, что это вызывает очень неприятные воспоминания.
Эми внезапно ощутила щекой тепло. Посмотрела влево, поверх Пятой авеню. Стеклянный фасад здания сиял оранжевым светом. Что было нелогично, ведь здание обращено этой стороной на восток. Это отражение, поняла она.
Фэннинг шумно выдохнул.
– Ладно. На мой взгляд, мы дошли до конца. Я бы попросил тебя отойти в сторону, Питер, но ты не похож на послушного.
Болтанка усиливалась. Внизу, будто маятник, раскачивалась цепь с крюком. Свечение стекла становилось ярче. Откуда идет свет?
– Что ты говоришь? Возможно, вам двоим можно взяться за руки и спрыгнуть. Я буду рад дождаться этого.
Вспышка. Яркий солнечный луч, отразившийся от стального купола Крайслер-билдинг, пронзил мглу.
И ударил Фэннингу прямо в лицо.
Внезапно кран покосился, уходя от стены здания. Болты, присоединяющие башню крана к внешним балкам сооружения, стали лопаться. Кран начал со скрежетом крениться в сторону Пятой авеню, сначала медленно, а потом все быстрее. Башню сорвало с основания. Они летели вниз и в сторону, стрела крана падала в сторону стеклянной стены здания на другой стороне улицы, будто молоток. Она пронзит его под углом сорок пять градусов, насквозь.
Умоляю, подумала Эми, держась за края мостика. Прекратите это.
Вокруг них вдребезги разлетелись стекла.
Зараженные не вошли, а буквально влетели в комнату. Первый, альфа, летел прямиком на стол и приземлился прямо перед ним. Майкл ткнул ему в лицо сковородкой.
Зараженный замер.
Двое других замешкались, не в состоянии решить, что делать. На это и надеялся Майкл; он нарушил их субординацию. Он сдвинул сковородку в сторону. Взгляд Зараженного последовал за ней. Это удивило бы Майкла, не будь он так перепуган. Едва дыша, Майкл медленно убрал сковородку ближе к себе. Зараженный послушно двинулся вперед; казалось, он в полном трансе. Майкл сместил сковородку влево, заставив Зараженного повернуть голову.
Сломанный нож для масла, подумал Майкл. Хорошо бы не ошибиться.
И ударил.
Конец стрелы крана вонзился в стеклянное здание на северо-западном углу Сорок третьей улицы и Пятой авеню на уровне тридцать второго этажа. Сила удара была такой, что стрела пробила еще два этажа, застряв в здании. И остановилась в неустойчивом равновесии. Башня крана и стрела образовали равнобедренный треугольник с вершиной в сотне метров над улицей.
Эми пришла в сознание, лишь отчасти помня, что произошло: ощущение быстрого падения, завершившегося столь тотальным хаосом, что ее сознание не было в состоянии разделить его на компоненты. Она лежала на полу, ее тело было перекручено, колени поджаты, левая рука вытянута над головой. Впереди нее была зона света, ветра и кружащейся пыли, которая оказалась зияющей в стене здания дырой. Слева от нее стрела крана уходила сквозь пол, покачиваясь из стороны в сторону и убаюкивающе поскрипывая. Если не считать этого, вокруг царила странная тишина. Под Эми лежало нечто громоздкое и выпуклое. Цепь. Она все еще не оторвалась от конца стрелы. Эми ощутила глубочайшее изумление от того, что выжила, от самого факта, что осталась в живых. Это было единственной ее эмоцией. Она перекатилась на живот, и орган равновесия, сбитый с толку долгим полетом, едва не вызвал у нее тошноту. Тем не менее она ухитрилась встать на четвереньки и поползла к краю стрелы.
Питер лежал на мостике лицом вниз. На первый взгляд не казалось, что он жив. Повсюду была кровь, а его шея была выгнута неестественным образом. Но когда Эми поползла к нему, зовя его по имени, то услышала еле различимый звук дыхания, а потом и увидела, как дернулась его рука.
– Я иду, – сквозь слезы сказала она. – Я иду к тебе, только держись.
Времени у нее не слишком много; неустойчивое равновесие крана долго не продлится. В любой момент вся эта штука может завалиться набок и упасть на асфальт внизу. Встав на колени на мостике, Эми подсунула руки под плечи Питера. Она судорожно дышала; пот заливал ей глаза и рот. В несколько рывков она дотащила его до конца стрелы и стащила на пол.
Перекатила его на спину. Его тело казалось совершенно обмякшим, но глаза были открыты. Эми взяла его ладонью под подбородок, чтобы он посмотрел на нее. Его язык шевелился за зубами, раздался булькающий звук; он пытался говорить.
– Ты ранен, – сказала она. – Лучше не пытайся.
Мышцы на его лице напряглись, а глаза сильно расширились. Она поняла, что он смотрит не на нее. Он смотрел ей за спину.
С губ Питера сорвалось единственное слово, последнее в его жизни:
– Фэннинг.
Сломанный конец ножа для масла вонзился в глаз создания. Брызнула прозрачная жидкость. Майкл попытался удержать нож, но металлическая рукоятка выскользнула из его пальцев, когда создание пронзительно завизжало и, шатаясь,
