– Этот безумец оставил весь городовой полк, усиленный купеческими дружинами, нас караулить. А сам двинулся к Казимиру.
– Ты уверен?
– Сам посмотри. За ним уже телеги свели на внешних завалах.
– Проклятье! – прорычал хан и рухнул рядом с союзником.
– И не говори. Теперь у нас надежды на прорыв еще меньше. Он словно знал о наших замыслах…
– Кар! – раздался громкий крик ворона, после чего крупная птица, сидящая на кромке стены, прыгнула и улетела. Борис Васильевич, глядя на нее, сплюнул на землю и перекрестился.
– Но разве он без городового полка справится с Казимиром? – тихо спросил Ахмат.
– Не знаю, – покачал головой князь. – Раз вышел, значит, считает, что справится. На тебя же он вышел даже без своих конных сотен. И победил. А тут всадников король привел много меньше.
– Мы не в открытом поле бились.
– Ладно… что гадать? Пойдем. Посмотрим. Все равно нам пока ничего больше не остается…
С этими словами Борис Васильевич поднялся и направился обратно на стену. Хан пошел за ним, как и многие ратники. Они ведь слышали этот разговор и все поняли. Оттого и последовали за своим князем, прекрасно понимая, что там, на поле, будет сейчас решаться их судьба.
Тем временем Ваня не рассусоливал и даже не пытался играть по правилам куртуазности и изящества. Прихватив с собой Холмского с его тремя сотнями хорошо тренированных всадников и солдат-новобранцев, он решительным рывком ринулся к лагерю Казимира. Там, конечно, не оставили без внимания прибытие стругов княжича. И оживленно готовились к бою. Впрочем, все равно не так быстро, как им хотелось бы. Расслабились в относительном покое за эти несколько дней…
За всем этим действом со стороны наблюдали не только со стен Кремля и баррикад посада. Имелся и еще один, третий коллективный зритель. А именно представители итальянского посольства, которое, по стечению обстоятельств, подошло к Смоленску как раз тогда, когда там уже собралось войско короля. Лезть поперек батьки руководство посольства не стало, как и светить весьма внушительную сумму денежных средств, что они везли. От греха подальше. Просто обговорили с королем условия своего присутствия.
Казимир, конечно, хотел бы разогнать этих «итальянских нахалов», а лучше арестовать и ограбить. Но с ними был папский легат в сане кардинала[102]. Да и вообще – хватало уважаемых людей, не говоря уже о довольно сильном отряде сопровождения. Посему он просто побоялся с ними связываться. Бескровным этот конфликт точно не получился бы, а ослаблять свое войско перед боем со странным княжичем он не хотел. Опасался. Из-за чего итальянское посольство смогло проследовать за войском короля и встать под Москвой лагерем в отдалении. Достаточным для того, чтобы внезапно не попасть под раздачу.
– Джованни, – многозначительно произнес Джан Батиста делла Вольпе, комментируя развернувшееся действо другим наблюдателям.
– Но у него так мало войск…
– Ему хватит, – как можно более уверенно произнес Джан, прекрасно понимая, что, если княжич проиграет, за его собственную жизнь никто и ломаного гроша не даст. А значит, ему оставалось только верить. Он и сам видел, что войск слишком мало. Однако надеялся на успех. Ваня ведь действовал явно быстрее, чем ожидал Казимир.
С позиции, которую заняли итальянские наблюдатели, было очень хорошо видно – воины короля Польши и Великого князя Литвы просто не успевают в полной мере изготовиться к бою. Да даже и из лагеря выехать как есть – и то не успевают. А вот солдаты Вани высыпали за пределы внешнего кольца баррикад, удивительно быстро построились и под музыку пошли в атаку. Без раскачки. Без лишней возни.
– Странно они построились… – задумчиво глядя на московскую пехоту, произнес Пьетро Риарио. – Швейцарцы, сильные пехотным натиском, строятся куда глубже.
– Да, – согласился командир миланского отряда. – У них тяжелая колонна получается. Неудержимая. Неистовая. А тут какие-то жидкие линии.
– Но как идут! – воскликнул представитель Неаполитанского королевства. – Как идут! Видите – какое равнение!
И все закивали. А потом, подавшись общему порыву, поехали сильно вперед, желая рассмотреть сражение как можно лучше. За ними двинулись и прочие всадники отряда. Итальянцы подход стругов заметили раньше, так что и изготовились в полном объеме. Так что со стороны для человека несведущего выглядело все так, будто тяжелая латная конница накопилась на пригорке и готовится к атаке.
Ваня их тоже заметил. Поэтому резко изменил планы. Он хотел изначально врываться в лагерь и резать противника нещадно. Сейчас же, встав в примерно четырехстах шагах, выкатил вперед дюжину «саламандр» и открыл по лагерю обстрел ядрами. На пределе скорострельности своих бронзовых орудий.
– Мне кажется, – произнес Джан, – Джованни нас заметил, и мы его нервируем. Может быть, отойдем?
– Нет, – резко и твердо произнес легат. – Я хочу посмотреть, на что он способен в такой ситуации. Кроме того, если он посчитал нас союзниками Казимира, то вряд ли поверит, что мы отошли. Скорее предположит, что мы его обходим. А так – пока мы на виду, он знает, где мы и какие действия предпринимаем… – произнес Пьетро и осекся, заметив, что в ряды всадников затесалась девица, забравшаяся верхом в седло в юбке. Да не женской посадкой, а вполне нормальной. Стыдоба! Как только посмела! – Ваше королевское высочество! Здесь может быть опасно!
– Пьетро, оставьте! – отмахнулась девица. – Я хочу посмотреть!
– Я настаиваю!
– Пьетро, ради нашей дружбы. Здесь решается и моя судьба. Не будьте таким жестоким.
– Хорошо… – после долгой паузы произнес Пьетро и вновь обратил свой взор к полю боя. А там орудия уже замолчали, перегревшись. Много ли им надо? Бронзовые стволы, выплевывая по четыре выстрела в минуту, уже к исходу третьей дошли до кондиции, подразумевающей тление свежих картузов. Это княжич заранее выяснил эмпирически, поэтому и приказал прекратить огонь и банить стволы.
Но и тех ста сорока четырех ядер, что дюжина «саламандр» успела отправить «в гости» к Казимиру, оказалось достаточно, чтобы наделать дел. Не столько в формате нанесения прямого урона, сколько как фактор деморализации. В лагере начались было бардак и паника. Однако обстрел прекратился. Еще бы несколько минут огня – и все войско Казимира обратилось бы в паническое бегство. От неожиданности. От непривычности к таким формам боевых действий. Но теперь, когда противник перестал стрелять и стоял в поле, всадники, кое-как удерживая лошадей, направили свой гнев и страх на них. Ведь их было так мало. Казалось – дунь, и ветер унесет эти жалкие ряды.
И вот, увлеченные не приказом, а каким-то общим порывом, из лагеря стали высыпать всадники. Кто в чем. Хватало и тех, кто не успел даже кольчуги надеть и был в обычном тряпье. Чего-то подобного княжич и ожидал. Поэтому-то и заставил банить стволы влажными банниками, стремясь охладить их хоть немного.
Беспорядочная толпа всадников общей лавой ринулась вперед…
– Бей! – рявкнул командир артиллерии, когда эта орда вышла
