— Ну, как скажешь, синичка, — проговорила Мадлена, стуча баночками и шурша мешочками с приправами.
Мы успели добежать до небольшой подсобки, где хранилась такая прорва ингредиентов, что глаза разбегались. Но старшая повариха знала свое дело.
— Вот! — воскликнула она удовлетворенно, доставая со дна какого-то ящика небольшой пузырек. Прищурилась, читая надпись на стекле, и радостно изрекла: — Нашла-таки! Всего один бутылек. А вот и разрыв-трава, — сняла со стены внушительный сухой веник.
Я быстро схватила сокровища, нервно раздумывая, какое количество всего этого добра мне вообще нужно.
— Мадлена, можно мне еще чашку с кипятком?
— Конечно, синичка.
И уже через каких-нибудь пять минут я стояла напротив Эмилии, держа перед ее носом дымящуюся жидкость.
В чашке заваривалась мелкая зеленая соломка разрыв-травы, туда же я добавила настойку корня чернокровки. Пахло, надо сказать, довольно вкусно. Невольно захотелось крабов с авокадо, о которых говорила Мадлена и которые я никогда не пробовала.
Пришлось еще немного подождать, пока настой приобретет более насыщенный цвет, прежде чем предлагать его Эмилии.
Она за это время успела сильно побледнеть. Теперь даже губы у нее отливали опасной синевой. Кроме того, похоже, она начала терять сознание.
Я дала себе слово, что как только волью в нее снадобье, побегу в медпункт, несмотря ни на что.
Грубо похлопав магиану по щекам, заставила ее открыть глаза.
— Пей, тебе станет легче! — бросила я, тут же поднося жидкость к ее рту.
На этот раз она не сопротивлялась. Судя по всему, сил уже не осталось.
Пока маркизочка с трудом пила горячий настой из моих дрожащих рук, я проклинала все на свете. И клыкастого хомяка, и Леонара, которому вздумалось творить над ним черную магию, и саму себя за то, что сразу не потащила дурочку к лекарям.
Но, к моему невероятному удивлению, стоило Эмилии допить всю чашку, она тут же глубоко задышала. И уже через минуту открыла глаза и посмотрела на меня совершенно чистым, ясным взглядом.
— Что за дрянь ты заставила меня выпить? — спросила она, слегка откашлявшись, и медленно потянулась, будто разминая затекшие конечности.
— Тебе лучше? — на выдохе спросила я, не веря собственному счастью.
— Какое тебе вообще дело? — поджав губы, заныла она. — Вот прицепилась. Куда ты вообще меня притащила?
Она брезгливо осмотрелась, а я с радостью заметила, что румянец возвращается на ее вытянутые аристократические щеки. Да и губы уже приобретали нормальный цвет.
— Хвала светлым силам! Кажется, помогло.
На мое риторическое восклицание Эмилия не обратила ни капли внимания, продолжая кривить свой маленький ротик. Но уже через пару минут самостоятельно встала на ноги и снисходительно посмотрела на меня, явно собираясь сказать какую-то гадость.
Я сложила руки на груди, приготовившись выслушивать очередную глупость.
— Ладно. Спасибо за помощь. Твой… чай мне и вправду помог.
Если бы сейчас небеса разверзлись и сверху посыпались сладкие булочки, мое удивление было бы меньше.
— Тебе все еще надо к лекарю, — неуверенно ответила я, бросая взгляд на темное пятно у нее на шее. К счастью, оно показалось мне бледнее, чем прежде.
Эмилия презрительно фыркнула, махнув рукой, и стремительно отправилась прочь из кухни. Как будто нахождение в этом месте могло ее запачкать.
А я, бестолково хлопая ресницами, еще некоторое время смотрела ей вслед с одной-единственной мыслью: «Что это вообще сейчас было?»
Перевела взгляд на пустую чашку, на дне которой прилипли побледневшие травинки.
«Очередное приключение, которое могло закончиться не лучшим образом…» — сам собой пришел ответ.
Ведь если бы магиана серьезно пострадала от укуса моего хомяка, все дорожки очень быстро привели бы ко мне. К запрету на размещение в академии животных, к созданию опасной полунечисти…
И кому какое дело, что лично я к этому всему имею мало отношения? Кто будет докапываться, что грызуна проклял Леонар, а Эмилия вообще оказалась укушена случайно?
Конечно, никто. И стал бы в таком случае мне помогать ректор? Заступился бы перед негодующим маркизом Валенсианом, который наверняка явился бы в академию за своей дочерью?
Мне не хотелось об этом думать, как и создавать Дэйну дополнительные проблемы.
Дэйну…
Все еще ужасно непривычно. Ведь он — глава нашего учебного заведения, высший некромант. Мужчина гораздо старше, опытнее и сильнее меня.
Мужчина, который хотел быть со мной… Один взгляд на которого заставлял вздрагивать каждую клеточку в моем теле.
До сих пор не верилось, что это произошло. Что он сказал все эти слова, от которых кровь сначала застыла, а затем превратилась в раскаленную лаву, обжигающую вены, обрывающую дыхание. И чем больше проходило времени с нашего расставания, тем сильнее все это казалось мне плодом больной фантазии, а не реально случившимся событием.
Раздумывая таким образом, я дошла до своей комнаты, по привычке приложила кольцо к распахнутой пасти позолоченного страшилища и прошла внутрь.
Стены встретили меня привычной тишиной. Леонар давно не появлялся у себя, так что я оказалась предоставлена самой себе. И туалет с ванной комнатой тоже теперь были полностью в моем владении, что не могло не радовать.
Глянув на себя в зеркало, с легкой вспышкой неловкости я отметила непривычный румянец и припухшие от поцелуев губы. Вмиг стало жарко.
Тут же в воспоминаниях всплыл обжигающий взгляд цвета горячего пепла. Кожа будто снова ощутила прикосновение узкой ладони, по поверхности чулок и выше, к тугой резинке. Дрожь прокатилась по телу волной, как в то самое мгновение. Вспыхнули в памяти сомкнувшиеся на бедре аристократические пальцы. Легкие касания по верхней кромке трусиков, словно сводящая с ума игра, все же пока не перерастающая во что-то действительно запретное.
«Дышать. Нужно дышать», — напомнила я себе, кусая губы и отворачиваясь от зеркала.
Подрагивающими руками достала из кармана Люциана-младшего и, не глядя, запустила его в ящик. Сейчас было совсем не до него…
Но стоило бросить отрывистый взгляд на поверхность трюмо, как в горле застыл комок дурного предчувствия.
На безупречном лакированном дереве
