- Я сказал Сид, что, может быть, прилечу утром в Рождество.
- Было бы здорово. А то очень непривычно будет не увидеть тебя рождественским утром.
- Знаю. Мне жаль, но это первое рождественское утро, когда я не смогу быть дома.
Нет, не совсем так, и тот факт, что мама с таким пониманием отнеслась к его бегству, заставлял чувствовать себя еще хуже. Но именно это делало ее четырехзвездной мамой, а не какой-то обычной.
Следующим на очереди был Шайло, и уж он не стеснялся в выражениях.
- Ты хоть представляешь, что из-за тебя пережили мама и Сид? Я уже был в двадцати минутах от посадки в чертов самолет.
- Это был бы самый идиотский поступок – лететь, не понимая здешней обстановки.
- Не понимать обстановки – это не знать, почему я уселся в этот треклятый самолет!
- Это безумие какое-то, учитывая, что со мной все в полном порядке!
- Те, с кем все в полном порядке, не спят так долго. Тебя не должны были выпускать из этой гребаной больницы.
- Вообще-то, я не заключенный. Меня выписали, потому что я был к этому готов.
- Тебе надо погрузить свой зад на корабль и сесть в самолет…
- Слушай, даже если бы я был с тобой согласен, это невозможно. Паром по ночам не курсирует. На море сильное волнение. И кажется, вылеты из Лос-Анджелеса тоже отменены. А кроме того, я с тобой не согласен и никуда не поеду, пока не буду готов, черт возьми!
Они поорали друг на друга еще пару минут, спуская пар. Затем Шайло передал трубку Сидни, и Шейн прошел через то же самое еще раз, но с меньшим количеством ругательств.
Когда Сидни тоже прокричалась, она доказала, что женщины намного более жестоки, выкатив главный калибр в виде восемнадцатимесячной племянницы, приложенной к трубке.
- Тебе должно быть стыдно, потому что не приедешь на рождество, дядя Шейн, - сказала Люси. Вот она – суть, изложенная неуверенной детской речью. Сообщение доставлено и получено.
- Хорошо, милая, увидимся в субботу, - уверил Шейн племянницу, продолжающую ворковать и угукать ему на ухо. Боже правый, она же маленький ребенок. И, наверное, думает, что он был рядом.
Епитимья выполнена, Шейн выпил пару стаканов воды, а затем напоил свою крохотную елку и переставил ее на подоконник над раковиной. И что дальше?
Успешно избавившись на эту ночь от любой компании, Шейн не знал, чем себя занять. Вряд ли ему скоро снова захочется спать, это уж точно. Он отлично выспался и отдохнул.
А еще проголодался.
Дом поскрипывал. Ночь за окном, казалось, сотрясается от шквальных порывов ветра.
Почему бы не приготовить ужин? У него был стейк, грибы, картошка, бутылка хорошего вина и несколько отличных книг – все необходимое для чудесного ужина, который он предвосхищал с тех пор, как у него в голове материализовалась идея вернуться на Каталину.
У Шейна имелась небольшая стопка книг, которые он планировал прочесть: «Бесценный» Роберта К. Виттмана, шедевры Томаса Ховинга «Игра куратора» и «Ложные впечатления», и последняя, но не по значимости – Энгельман «Импрессионизм: 50 картин, которые вы должны знать». Шейн всегда старался улучшать свои познания в искусстве. Его основное образование было связано с историей, но, по счастливой или не очень случайности, попав в отдел криминальных расследований в области искусства, он нашел эту работу увлекательной и открыл в себе умение определять подделки.
Что делало его влюбленность в Нортона еще более абсурдной.
В своей работе Шейн был хорош, он наслаждался ею, и сейчас выпала неплохая возможность наверстать упущенное в этой области.
Проблема была в том, что ему было лень готовить. Не хотелось сидеть дома и учиться. Хотя ночь не располагала к прогулкам. Если на улице бушевал не настоящий ураган, барабаня в окна, то очень неплохо ему подражал.
В этом себя убеждал Шейн, даже когда уже надел куртку.
Да какого черта. Он по-быстрому спустится к Полумесяцу, посмотрит, не открыто ли какое-нибудь заведение, и если открыто – перекусит, выпьет и вернется домой. Небольшое физическое упражнение, немного свежего воздуха, и он будет только рад забраться с книгой в кровать.
Шагнув за порог, он чуть не передумал. Ночной воздух был влажным, холодным и соленым, как прибой. Листва на кустах жутковато шелестела под порывами ветра. Телефонные провода над головой будто бы натягивались и вибрировали, словно их дергали невидимые пальцы. По улице спешили несколько человек – кто-то торопился в укрытие, другие бежали в гавань по срочным делам, но народа было не много.
В окнах Лайнуса между жалюзи пробивался свет. Красные рождественские лампочки весело светились под карнизом. Шейн повернулся к ним спиной и двинулся в сторону проспекта Полумесяца.
Он удивился, увидев большинство ресторанов открытыми. «Эль Галеон» сиял огнями, привычная музыка семидесятых грохотала в динамиках, повернутых к морю. Шейн зашел внутрь, его поприветствовал бармен. Парочка в одинаковых дождевиках сидела за дальним столиком. Шейн решил не стеснять их и выбрал столик у входа.
Он вытянул меню из под нагромождения баночек с ложками, ножами, солью, перцем и приправами. Подошел бармен, и Шейн заказал себе «Бычье молоко». Канун Рождества, как никак, а с алкоголем у него всегда были нормальные отношения.
Ожидая заказ, он лениво изучал обстановку, напоминающую впечатление рыбака о Марди Гра. Гигантская, слегка пожелтевшая рыба-меч, водруженная на обитую темными панелями стену. С потолка свисали бусы, металлические шарики и пластиковые дублоны, по которым стекала вода. Капли настойчиво барабанили по большому металлическому ведру в центре комнаты. Балкон второго яруса был построен в виде корпуса корабля в комплекте с небольшими пушками. Шейн находил антураж забавным, но это было место первой их встречи с Нортоном, поэтому ему больше нравились воспоминания о человеке, составлявшем компанию, чем еда и выпивка.
Мысль видимо была волшебной, поскольку в тот же момент в двери нарисовалась высокая фигура в черной куртке.
Сердце Шейна заколотилось, когда Лайнус стянул с головы капюшон, небрежно окинул взглядом почти пустой зал и заметил Шейна.
Лайнус кивнул. Шейн ответил тем же.
Он знал, что Лайнус подойдет к его столику и попросит разрешения присоединиться. Только не был уверен, как к этому отнестись. Он не отказался бы от компании, а компания Лайнуса лучше, чем ничего.
Кого он пытается обмануть? Ему хочется, чтобы Лайнус подошел и сел рядом, также сильно, как и не хотелось, чтобы он подходил и садился. Нелогично, но правда. После их стычки с Лайнусом он почувствовал себя живым и бодрым, каким не был уже давненько.
Лайнус кивнул бармену, окликнувшему его по имени, и конечно же, подошел к столику Шейна.
- Ничего, если я сяду с тобой?
Так ничего и
