— Мы в западне!
— Все пропадем тут!
Общий настрой войска, выразил вернувшийся с полдороги Ероха. Не стесняясь слышавших его воинов, и не выбирая выражений, он напустился на воеводу.
— Что… дождались!? И где твой… Жирослав? Попали меж молотом и наковальней! И что теперь скажешь ты стратиг…?
— Что я скажу?! — Глухо, почти шепотом промолвил Мечеслав, Ероха заглянул в его посиневшие от гнева глаза, и поток брани сразу прервался. Он даже отодвинулся на шаг от воеводы, но тот уже подавил в себе ярость.
— Что я скажу? — Разжал кулак. — Да то, что и раньше. Мы будем их бить. Сперва собьем этих! — Кивок в сторону реки. — Потом повернем и ударим на тех. Мы сильнее в конной сшибке. Загоним их в лес и уйдем по реке. Про дочку Пургаса пока что забудем. — Мечеслав, обуздав гнев, говорил почти ровно и Ероха, почуяв, что гроза миновала, осмелился возразить.
— А может их не бить, а сразу по реке. Так мы уйдем и людей сохраним.
— На них броней нет и их кони быстрее. Начнем уходить, они нас догонят и все одно с ними биться придется. Так лучше сейчас. Пока кони свежи ну и они не все вышли из леса. Мы же не знаем, сколько их там.
Все замолчали, глядя на воинов Пургаса. Тех уже было не менее сотни, и Жилята еще раз вспомнил про Жирослава. Ероха отозвался глумливой насмешкой.
— Если шел за нами, то попался этим. Тогда его сейчас вороны доедают. — И заметив, как вдруг вздрогнул, побледнев провожатый, рассмеялся. — Что раб божий Александр? Уже пожалел, что с нами связался? Готов ты за Христа живот свой положить?
— Уймись ты уже! — Все же не сдержавшись, рявкнул воевода. — Ступай к своей дружине и исполни то, о чем мы сговорились!
Отослав старшину ростовцев, воевода обратился к Жиляте с просьбой занять место на правом крыле.
— У наших юнцов опыта мало. Ты проследишь, что бы они не зарвались. И пусть твой кмет вернет боевой рог Изяславу. Как его услышишь, дружину поворачивай. Да смотри не мешкай! Нам еще нужно успеть развернуться и разогнать коней для удара. Сделаешь так? С Богом!
Торопясь занять место указанное воеводой, Жилята оглянулся на своих подопечных.
— Что с твоей кобылой? — Спросил у Мезени, указывая на окровавленный круп его лошади. Тот оглянулся и некоторое время, молча, смотрел на падающие в снег крупные красные капли.
— Язык проглотил?! — Прикрикнул Жилята.
— Это когда ездили с мордвой поговорить. Они в нас стреляли. Вот Сороке шкуру срезнем рассекли.
— Почему ты об этом мне не сказал?!
— Я сам ее рану как мог, обиходил. Кровь унялась. — Лицо парня выражало полнейшее недоумение. — Вот — снова кровавит.
— Ты! — Жилята не подобрав подходящих слов, сплюнул на снег.
— Он может взять одну из вьючных. — Позволил себе вмешаться с советом провожатый. Жилята в сердцах от него отмахнулся.
— Какую там из вьючных?! Такую остолопину еще и не каждый конь увезет! Ладно! С крестом и горячей молитвой авось уж да как-нибудь…
— Ну-ка вы цыц! — Ворвавшись в толпу воинов, Жилята принялся восстанавливать порядок. — Раскудахтались как куры! Вы кто? Воины Суздаля? А то похожи на баб перепуганных! А ну замолчали! — Гвалт встревоженных возгласов стих. Дружинники один за другим оборачивались к нему и скоро Жилята был в кольце парней замерших в ожидании. Крутанув коня, он казалось, успел заглянуть в глаза каждого из них.
— Чего оробели? Кого испугались?
Ближайшие воины хмуро молчали, но из задних рядов понеслись выкрики.
— Так ведь они нас как волков обложили!
— Ни за что пропадём!
— Всех передавят!
— Кто? — Жилята заорав, привстал на стременах, пронзая взглядом, войско на всю глубину и сразу вокруг воцарилось молчание.
— А ну живо в строй!
Уже стоя в первом ряду, он поглядывал на последние приготовления к битве. Дружинники, заняв свое место в строю, перекидывали со спины щит, продевали в его ремни одну руку, другой брались за древко копья. Ближайшим соседом справа оказался Мезеня. Прикрывшись, как все миндалевидным щитом он в правой руке держал, уже извлеченную из тула сулицу. За Мезеней стоял Мирята. Не привычный, как и многие его соплеменники к конному копейному бою, он вооружился саблей, очень добротной и к удивлению Жиляты даже посеребренной по рукояти. Коченя видно не было, так как он стоял прямо за спиной, и обернуться к нему уже не пришлось. Мечеслав, убедившись в готовности войска, сказал, что-то племяннику и выехал из строя на несколько шагов.
— Ну, началось. — Произнес, кто-то из воинов и пару раз резко вздохнув, горячо зашептал:
— Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его. Как исчезает дым, да исчезнут, как тает воск от огня, так да погибнут грешники от лица Божия, а праведники да возвеселятся…
Шепот творимых молитв шелестел над дружиной. Русичи торопливо крестясь, воздевали взгляды к небу, закрытому от них тяжелой серой тучей, а из нее на разделившее два войско пространство уже сыпались крупные снежные хлопья. Над полем хрипло завыла труба.
Жилята помотав головой, стряхнул охватившее оцепенение.
— Ну что, постоим за веру Христову? Не посрамим славы отцов!
Дружина пошла навстречу врагу. Сначала шагом. Потом все быстрее и быстрее. Опять взвыла труба, и кони понеслись вскачь.
* * *Пешая рать эрзян ступила на берег, поднялась по его не высокому склону и встала. У многих воинов с собой были луки, и они взялись за них, как только позволило быстро уменьшавшееся расстояние. Большинство стрел летели мимо, застревали в щитах, отскакивали от шлемов, или скользили по броне. Но некоторые, все — же достигали цели, валили из седел всадников, рушили с размаху на землю лошадей. Тем, кому не повезло ехать за упавшими, приходилось, через них перескакивать, и иногда кто-нибудь не успевал…
Эрзяне были совсем уже близко. Их стрелки один за другим, стали торопливо убирать луки, иногда просто бросая их на землю, спеша сменить на щит и копье. Только один из них, войдя в раж, все рвал тетиву, пуская стрелы одну за другой. Рухнув, исчез сосед Жиляты слева. Сам же Жилята, мчавшийся на лучника, встретился с хищным взглядом его прицельно сощуренных глаз. Отметив руку, взявшую стрелу, понукнул коня, понял, что доскакать уже не успеет и увидел как этот лучник, валится навзничь к ногам своих сородичей. Лук его упал на землю, а рука, так и не успевшая вытянуть стрелу, хваталась за древко, пробившей грудь сулицы. И тут же рать эрзян, разноголосо завопила и, всколыхнувшись, двинулась вперед навстречу коннице, быстро сокращая между ними расстояние.
Совсем еще молодой парень, занял место лучника только, что сраженного сулицей Мезени. Перешагивая через упавшего, и не хотя
