— А ты ложку давай!
— Ага, давай. Ложка-то вот она, где твой коньяк, ссыкуха?
Алена шепнула стоявшей рядом Настене: "Неси быстро, у меня сумке бутылка".
— Так я и поверила, что тут сестры коньяки пьют. Коньяки доктора пьют, а вам, блядям, только бутылки выносить, ха-ха!
Больная продолжала куражиться, играя ложкой, как ножом. Издалека была плохо видно, но не похоже было, чтобы черенок ложки был заточен — заточки Алене приходилось видеть.
Настена принесла коньяк, сунула Алене в руку.
— Вот смотри, коньяк, закрытый. Меняю на ложку.
— Давай, кати сюда бутылку, если боишься подойти, а я ложку на пол положу.
— Ну да на пол, а как потом из нее есть? Вот коньяк, пей сколько сможешь, но из моих рук.
— Это как из рук?
— Ну, мы ж больнице, подставляй свою ложку, буду как лекарство наливать!
В дверях засмеялись больные. Больная немного растерялась.
— И много я так выпью?
— Да хоть всю бутылку, главное, чтоб руки не тряслись, чтоб не разлила.
— Не ссы, я свое не разолью!
— Ну, подходи, со своей ложкой!
Алена демонстративно отвинтила и бросила на чью постель крышку от бутылки.
Больная тоже демонстративно вытянув ложку, приблизилась к ней.
— Держи ровно!
— Держу, давай лей!
Алена плеснула в ложку коньяк, больная жадно глотнула и тут же протянула ложку опять. Алена плеснула еще раз и перелила жидкость через край.
— Эй ты, криворукая, че мой коньяк разливаешь?
В дверях стало весело, больные смеялись и отпускали шуточки.
— Может тебе еще и прям с горла дать?
— А ты дай, не жлобись!
— Так выкинь ложку!
— А она мне еще пригодится!
— Тогда руки назад, пить только с моих рук!
Больная завела руки назад, приподняла голову и сделала губы трубочкой: приготовилась пить. Тут Алена ткнула горлышком бутылки в губы больной.
Та инстинктивно попыталась схватиться за ушибленную губу руками, но их уже крепко держали. В течение несколько секунд "Валюша" была раздета и привязана в наблюдательной палате. К удивлению, вела она себя смирно, с пьяной бравадой хвасталась, что развела персонал на бутылку коньяка, хоть и выпила одну ложку. "Слышь, девки, остальное допейте за мое здоровье, за психическое! "
На сестринском посту сидел Роман Олегович, рассматривал вещдоки — ложку и бутылку коньяка (крышку нашли и бутылку закрыли). Ложка была обыкновенная, из столовой, алюминиевая, слегка погнутая. Никаких следов заточки на ней не было. Он сегодня тоже дежурил и был в другом корпусе. Пока дошел, ситуация разрешилась.
Потом они долго втроем — Роман Олегович и две дежурных медсестры — дневная и ночная обсуждали инцидент. Людка, дневная, дала волю слезам. Роман морщился, но не утешал — виновата. И само событие произошло на ее смене и больная, алкоголичка добыла спиртное в отделении и напилась, и недостачу ложки вовремя не заметили. И, поди знай, как дело бы закончилось, если бы не Аленкина идея и ее же коньяк. А вдруг черенок ложки был действительно заточен? В если бы больная нанесла рану кому-то из окружающих? Масштаб неприятностей, грозившей Людмиле дотягивал и до увольнения и до общения с прокурором. Заодно были бы крупные неприятности и у Вась-Вася, и у более высокого начальства, по чьему согласию в психиатрическом отделении оказалась наркологическая больная-алкоголичка. Хотя доктора, наверняка выкрутились бы. Диагноз-то они пишут.
Обговорили единую официальную версию событий, которая и будет изложена в сестринском постовом журнале и врачебной истории болезни.
Людмила ушла, шмыгая носом, писать журнал и прочие бумаги.
— Коньяк ваш?
— Мой.
— Почему в отделении?
— Случайно оказался. — Не стала вдаваться в детали и выкручиваться Алена. — Что разве нельзя личные вещи держать в своей сумке?
Роман понимающе усмехнулся.
— У вас сейчас стресс, можете выпить, если хотите. Налить?
— Ну, налейте.
Доктор отвинтил крышку, плеснул слегка на салфетку, которой протер горлышко бутылки и налил в чашку на два пальца.
— Пейте на здоровье!
Алена повертела чашку в руках и отставила.
— Сама не хочу.
— Ладно, составить героине компанию не грех.
Он налил себе в другую чашку, слегка закрыв донышко.
Выпили. Роман Олегович достал из стола плитку шоколада, разломил ее на части.
— Ешьте!
— Не хочется что-то.
— Блюдете фигуру? Она у вас и так изящная. Вообще, интересная вы девушка, полчаса назад, можно сказать, рисковала жизнью, а сейчас сидите, как ни в чем не бывало. Или вас позже "накроет"?
"Накроет? Это тебя "накроет", привыкли сидеть по кабинетикам. А у меня таких моментов, как…" — с ожесточением подумала Алена и стала вспоминать о "моментах", но к своему удивлению, подобной ситуации в ее практике не было.
— Бутылку отдадите?
— Отдам, но не сегодня. Полную и получше качеством. Я ведь ваш должник.
— Должник? С какой стати?
— Ну, как же, вы уберегли меня от кучи хлопот и неприятностей. Я ведь сегодня дежурный врач, не забыли?
И Алена пошла работать.
Дни опять шли за днями, ноябрьские туманы с моросью сменились декабрьскими туманами с мокрым снегом. Все также, то грозно, но уныло нависала на больницей монастырская колокольня. Подьезжая к больнице, Алена искала взглядом эту колокольню и увидев ее, чувствовала какое-то удовлетворение: значит все на своем месте.
Позвонил Лешик, назначил свидание. Алена легко согласилась. Вовчик давно не показывался, а Аленина физиология уже советовала прекратить воздержание. Встретились днем у нее. Лешик явился с традиционным шампанским и коробкой конфет. Он поначалу смущался, что веселило Алену, которая вспоминала его раскованность в тот вечер, когда состоялось их знакомство. В плане секса Лешик уступал Вовчику, но его трогательная нежность привнесла особо приятные нотки в букет Алениных сексуальных ощущений, которые хотелось бы повторить. Поболтали, потом повторили. Второй раз Алене понравилось еще больше. Опять поболтали. О Полине говорить избегали. Лешик все больше рассказывал о своих "производственных делах". Договорились созвониться через недельку.
Геройство Алены, как и следовало ожидать, вылезло ей боком. Старшая взяла ее на карандаш в плане пьянства и подозрительно принюхивалась к ней и девчатам со смены, особенно после ночи. Это раздражало. С Полиной отношения стали более прохладные, хотя о Лешике они больше не вспоминали. Полина стала реже плакаться в жилетку подруге.
Роман Олегович, похоже, забыл про обещение выставить бутылку коньяка и, вообще, вроде и не замечал Алены.
Вовчик давным-давно не звонил с нескромными предложениями.
Зато отношения с Лешиком развивались если не бурно, то довольно динамично. С каждым разом он все больше нравился Алене, как сексуальный партнер и все скучнее становился, в паузах между сексом. Все его интересы ограничивались работой и родительской семьей. Сам Лешик был холост и, с его слов, никогда не имел продолжительных отношений с женщинами — "как-то не складывалось". Это настораживало Алену, заставляло искать в Лешике какой-то изьян. И этот
