– Ладно, леди Мэриэтт, вы мне не доверяете, и у вас для этого есть все основания. Хорошо, давайте вернемся к нашей экскурсии. Видите церковь там, за домами? Она на углу Роуберри Клоуз.
– Я прекрасно ее знаю – это Фуллхэмская музыкальная церковь. Только почему она так называется?
– Ну, во-первых, там действительно главная площадка для церковных хоров со всего Лондона. Но это так, между прочим. Штука в другом. Это образец типично глостеровского юмора. Плод его музыкальных пристрастий. Перед нами копия (правда, не совсем точная) той самой церкви, под стенами которой впервые встретились Джон Леннон и Пол МакКартни. Вообще, ваш дедушка поклонник перпендикулярной готики, и он городит ее, где только можно, хотя сам же нарушает ее законы.
– Я вижу, дедушка вам ни в чем не может угодить, даже в архитектуре. Что же он натворил в этот раз? Чем его готика вас не устраивает?
– Ричард вернул Лондону перпендикулярную готику, но в тюдоровском, кирпичном варианте. Постройки этого периода и стиля должны быть каменными, но в Лондоне, несмотря на все его скалы, нет подходящего камня для строительства, а издалека везти дорого, и Ричард пустил в ход кирпич. Кирпич, надо сказать, первоклассный, гордость английской технологии, многие рецепты засекречены. Все равно забавно, присмотритесь к аркбутанам соборов – они тоже кирпичные. Впрочем, это никакой роли не играет, поскольку в основе все равно лежит кристаллический бетон – его укладывают по силовому каркасу и лишь потом лицуют кирпичом. Вдобавок он безжалостно смешивает городской стиль, бытовавший некогда, еще до эпидемий чумы, и более современный сельский, когда городские мастера повымерли и Лондон стал активно подсасывать строителей из провинции. Да и все эти широкие арки, которые почему-то считают наследством романского стиля, на самом деле тоже тюдоровские, просто об этом не говорят, вот такая тут у нас эклектика… Однако я вижу, это не слишком увлекательно. У вас есть в Англии любимые места?
– Да, я очень люблю Дувр. Какие там травы на морском берегу! Они сами как море. Знаете, в шторм? Внизу о берег разбиваются огромные валы, а наверху волнуется целое море трав – они то лягут, то встанут, то поделятся пополам – часть ляжет налево, часть направо… А Камбер Касл? Ведь он когда-то стоял прямо в море. – Тут она сделала паузу. – И называйте меня просто Мэриэтт. Вы можете мне рассказать, хотя бы в общих чертах, о каких ужасах идет речь?
– Тогда мне придется прочитать вам лекцию по истории Контакта.
– Прочитайте.
– Смешно, получается, как у Ефремова… Был в старину такой автор, у которого персонажи объяснялись не словами и не фразами, а лекциями… Мэриэтт, мне самому, в самой сжатой форме, это объясняли несколько семестров, а вы хотите, чтобы я все изложил за две минуты. Вы обо мне высокого мнения, это приятно. Ладно, попробую. Упрощая до предела, можно сформулировать так: давным-давно, задолго до человечества, во Вселенной существовала так называемая цивилизация Предтечей. Может, и не одна, может, и не одновременно… но бог с ним. С нашей точки зрения, это была цивилизация богов – ее возможности были безграничны. Вдумайтесь в это слово – безграничны. Так, я уже все перевираю… Заметьте, что я не сказал: «технические возможности», там речь шла не совсем о технике, но люди ищут у Предтечей именно технических решений, и это понятно, и это еще понятней, потому что следов своего пребывания Предтечи оставили по всему миру тысячи и тысячи.
– И что же?
– Да в том-то и дело, что ничего. Во-первых, расшифровать эти артефакты пока что удалось едва ли на один процент. Во-вторых, они совершенно не рассчитаны ни на человеческие мозги, ни на человеческие руки.
– Так чего же тогда опасаться?
– Опасаться, милая барышня, нужно всегда. Кое-что воссоздать все же удалось, и результат вышел ошеломляющий. Шаровые аккумуляторы, прямоточный генератор, силовые покрытия – основа теперешней авиации…
– Но прямоточный генератор изобрел Карл фон Бюлов.
– Да ничего он не изобрел. Он ухитрился прочитать фрагмент послания Предтечей… Крошечный фрагментик, и у него теперь две Нобелевские премии. Кстати, никакой он не фон и не Бюлов, Карл очень темная лошадка, и подобраться к нему пока что не получается… Кроме того, существуют лаксианские технологии.
– Об этом я немного знаю, но все же поясните.
– Лаксианцы – это вымершая цивилизация, тоже древняя, но по времени стоящая к нам гораздо ближе, их основная база была на Гейре, нынешней Гестии, и четверо из них даже дотянули до наших дней – правда, здорово не в том виде, что прежде. Один из них мой друг, Эрих Левеншельд… Так вот, лаксианцы сумели совершить невозможное – они проложили своеобразный мостик между техникой Предтечей и тем, что техникой называем мы. В итоге все равно черт ногу сломит, но хоть что-то… Как бы то ни было, практически все, что сегодня нам известно о Предтечах, – это лаксианская транскрипция. Беда в том, что никто даже вообразить не может, как далеко лаксианцы зашли в своих открытиях – основные архивы не найдены… если кто-то не держит их под спудом, до поры до времени…
– «Там сатана у поднебесья ко многим тайнам держит ключ», – процитировала Мэриэтт.
– Вот именно. Мэриэтт, я прилетел сюда из краев, где такими раритетами бойко торгуют, и платят за них деньги, которые лучше любых слов говорят о чьих-то очень серьезных намерениях. И у меня есть веские причины предполагать, что этот ваш ключ запрятан здесь, возможно, в двух шагах от Хэмингтона. Держит его отнюдь не сатана, а ваш многомудрый дедушка – прекрасно понимаю и его и вас, но в мире пахнет жареным, и с каждым днем все сильнее и сильнее. Это одно. Второе: у нас есть данные палеоконтакта, чертова пропасть фактов, которые говорят, и даже не говорят, а просто кричат, что во Вселенной есть силы, какие нам во сне не снились, и природа их – полная загадка. Вот когда мы столкнемся с ними, вот тут начнется разговор… И, как вы понимаете, есть опасения, что разговор получится очень короткий. Так вот, похоже, что вход в контакт с этими самыми силами здесь, на Тратере, у нас с вами под боком. И вся загвоздка в том, что об этом входе знаю не я один, знает еще кто-то и хочет к нему подобраться, если уже не подобрался… А в мире пахнет войной, и такие открытия накануне войны, как правило, скверно кончаются.
– Но, может
