Он замолчал, вновь прислушиваясь к голосу интуиции, но в ощущениях бушевала такая разноголосица, что приходилось лишь махнуть рукой и дожидаться более внятных мыслей.
– Что ты делаешь сегодня вечером?
– Сегодня же прием у старушки Джуди… Не знаю, зайди за мной в шесть… Боже, сколько лет я не говорила таких слов…
– Приготовься, нас ждут нелегкие времена. Светское мнение – колючая штука, и оно не на нашей стороне.
– При дворе я редкая птица, а здесь, в Хэмингтоне, особенно близких друзей у меня нет. И потом ты асоциальный комиссар чужих невест – я знала, на что шла. Поцелуй меня еще раз, и я пошла в душ. Господи, на пистолет бы не наступить.
С завтраком и всякими сборами они вышли из дома уже после девяти, и первый сюрприз новой жизни поджидал их в самом Хэмингтоне, прямо на выходе из квартиры Мэриэтт. Печать с корнуолльской короной, и на обороте с каллиграфической четкостью выведено имя адресата: «Для сэра Дэниела Терра-Эттина». Да, и без всякой электроники сплетни распространяются не то что быстро, а просто в мгновение ока. Неужто и вправду вызов, подумал Дин с непонятным облегчением, разворачивая плотный, только что сложенный лист, ой, вряд ли, скорее всего, это юноша спешит с гонораром, парнишка принципиальный, не захочет оставаться в долгу – и точно: в конце стояла круто уходящая вверх подпись Роберта. Ну да, мелькнуло в голове, к услугам любимца монарха, без сомнения, вся королевская служба осведомителей.
«Любезный сэр Дэниел, жду Вас сегодня с двенадцати до трех по известному Вам адресу. Захватите с собой какой-нибудь инструмент.
Ваш граф Роберт Корнуолл».
Сэр Дэниел. Дин покачал головой. Ведь Роберт прекрасно знает, как его зовут по-настоящему, но демонстративно перешел на бабушкину форму обращения. «А ты чего ожидал?» – с неистощимым сарказмом поинтересовался «клинт».
«Да ничего я не ожидал, – с досадой подумал Диноэл, – меня сейчас больше волнует не сын, а отец – его-то куда унесло?»
Дуга исполинской парадной лестницы, в середину которой Кугль умудрился врезать полукруглый балкон промежуточной, гостевой площадки, занимала всю левую часть вестибюля лондонского дворца Корнуоллов. От верхней площадки с небольшим, тоже балконным холлом под прямым углом расходились два коридора – один вел к Большому и Малому приемным залам (в Большом как раз и проходил вчерашний, столь неожиданно завершившийся пир), а второй вел к двойной анфиладе жилых комнат. Здесь, наверху, у последней ступени лестницы, в своем моторизованном кресле и поджидал Дина граф Роберт.
– Добрый день, сэр Дэниел, – объявил он, с удовольствием прислушиваясь к раскатистому эху, едва за гостем с исполненным достоинства стуком захлопнулись трехметровые двери вестибюля. – Сейчас вам предстоит в точности исполнять все мои указания. Поднимайтесь до тех пор, пока я не скажу «стоп».
«Виртуозно копирует Ричарда, паршивец», – подумал Дин, но спорить не стал и с инструментальным кофром на плече послушно зашагал наверх – и как же странно было видеть вновь мрамор этих ступеней – казалось, прошла не одна ночь, а как минимум лет десять. Кроме эха, никого и ничего слышно не было – ни слуг, ни стражи, ни родни, огромный дом точно вымер.
Едва Диноэл ступил на гостевую площадку – ах, не стоять тут герцогу Олбэни с молодой красавицей-женой, с торжеством не приветствовать прибывающую с поздравлениями знать, – Роберт приказал:
– Остановитесь, сэр Дэниел. Осмотритесь. Разгадка вашей тайны перед вами.
Дин сбросил глухо брякнувший кофр на пол и в самом деле осмотрелся. Вся стена до потолка была одета в нарочито грубо обработанный корнуолльский камень, что, по мысли Кугля, должно было символизировать упорство в борьбе с силами моря и недр, а в ритме декора лестничной балюстрады и перил подразумевалось волнение стихий. Все плиты отделки были строго прямоугольными, но размеров на первый взгляд самых произвольных – большие, маленькие, широкие, узкие, горизонтальные, вертикальные – какие угодно.
– Смотрите, смотрите внимательно, – насмешливо предложил Роберт.
Тут Дин сообразил, что перед ним головоломка, что рисунок камней что-то значит. Он отошел к краю и оттуда, мысленно складывая и вычитая фрагменты каменной графики, еще раз внимательно оглядел стену. Господи, да вот же оно! Узкий и длинный горизонтальный кусок – ствол, над ним – маленький пятачок мушки, квадрат внизу – коробка обоймы, ручка, есть даже курок и намек на предохранительную скобу.
– «Маузер», – прошептал Диноэл. Ах, бездарь, ах, дилетант, как же можно было такое зевнуть?
– Ага, разглядели, – отозвался сверху Роберт. – Что ж, за дело. Помочь вам, к сожалению, некому.
Дин включил сканер – да, какая-то ниша есть, потом вытащил ультразвуковую пилку – та в тридцать секунд обратила в пыль едва заметный валик затирки вокруг центральной плиты. Дальше пришла очередь известных перчаток – в так называемом «режиме геккона» они ощетинились сотнями тысяч микроресничек, способных удержать на любой поверхности как минимум взрослого человека с полным боевым снаряжением. Переключив свой универсальный плащ на функцию силового экзоскелета, Дин вцепился в камень. Задача оказалась проще, чем он думал, – плита охотно стронулась с места и по весу едва ли дотягивала до сорока килограммов. Со скрежетом установив ее на пол и привалив к стене, Диноэл заглянул в открывшийся проем.
Да. В уютном углублении, словно в гнездышке, устроился антикварного вида портфель – тот самый, воспетый классиками, легендарный «кабан». Дин выволок его на свет божий, без труда открыл два солидных замка и раздернул прошитые фигурной строчкой мозаичные ремни. Две толстые папки с никелированными уголками, набитые разносортными скрепленными и нескрепленными бумагами, и четыре потрепанные тетради в клеенчатых обложках. Все.
– Это то, что вы искали? – спросил Роберт.
– По-видимому, да, – задумчиво ответил Диноэл.
– Я имею в виду, может быть, есть еще что-то?
– Вряд ли.
Роберт кивнул.
– Не трудитесь ставить камень на место, это сделают без вас. Вы бессердечный эгоист, сэр Дэниел, но вы всегда ко мне хорошо относились и сделали доброе дело для нашей семьи, я был рад помочь вам. Кстати, могу сказать, что его величество довольно спокойно отнесся к вашему поступку. Однако этикет есть этикет, и у меня к вам будет просьба.
