– Хардкор?
– Точно, он самый. А тут пришлепала к нам с носильщиками тощая сивая лахудра с Города, принесла медикаментов на обмен, на четыре канистры соляры. Попробовать, чтобы, как говорится, прямой торговлей в мелкий опт у себя заняться. Минуя, о как, Безымянку и все такое. Соплей перешибешь, а гонора…
Хаунд неожиданно хмыкнул, сопоставляя одно с другим.
– Не Кротиха?
Карно на секунду замер, глядя прямо ему в глаза.
– Знаешь?
– Видел. Торгашка, йа. Стройматериалами торговала на Спортивной.
– Интересно… – почему-то стало понятно, что «интересно» от Карно сулило нагло-тощей не-торгашке что-то нехорошее, тут Хаунд не сомневался и даже понадеялся, что в «Приют» та больше не сунется. – А кроет ее, значит, типа Еж.
– Да ну? – тут-то удивился Хаунд. Про этого Городского супермена слышать ему доводилось. Но не встречаться.
– Точно тебе говорю. Это, как говорится, ее и спасло. Не, ты подумай, припереться ко мне, к, как говорится, моим орлам, с пенициллином и двумя обычными мужиками, даже без стволов?
– Йа… А ты, рихтиг, как вежливый хозяин решил вначале разузнать, что и как?
Карно кивнул.
– Я, как говорится, не трус, ты знаешь. Но и не дурак. Про кренделя ее слышал, странно, что сам он с ней не пришел. Говорят, правда, что Еж этот, как говорится, малахольный немного. Со странностями.
Хаунд пожал плечами в ответ.
– Да и какая, как говорится, баба, попрется с медикаментами вот просто так через весь город? С Города?
О… Истинно самарская заморочка. Есть город и есть Город. Город с большой буквы – это все, что где-то от Полевого спуска к Волге и до Хлебной площади. Вот это Город. А все остальное… город. И, да, Карно думал верно.
– Йа, с этой сивой крохой все несколько непонятно. И?
– Я и говорю, дружище, что тут сразу много интересного случилось. Началось, не поверишь, когда я решил посмотреть – чего это мой пианист с кралей городской тусит? На что ту уламывает и чего сам такой весь, как хозяин тут? Подхожу, ба-а-а… а у них в кружках так и плещется джин «Сапфир». Голубой, как говорится, аки небо над головами раз в полгода.
Хаунд хмыкнул. На мелочах прокалываются только идиоты.
– Ну, я его отозвал, мол, туда-сюда, нужен, кое-что спросить… Смотрю, у него, как говорится, ноги от страха почти заплетаются. Ну, думаю, вот и дела какие-то…
– Кто?
– Кто-кто… Прогресс. На них он шпионил и сливал, что мог. А я ведь его, как говорится, с улицы подобрал. Его ж бросили, когда шли на Московскую с БКК. Он ногу подвернул, идти не мог. Лежит, сученыш, помню, весь в химзе и снегом уже припорошен, а через стекла, как говорится, слезы горючие так и блестят, так и катятся…
– У… сейчас растрогаюсь. И ты, йа, проявил форменное благородство, подобрав пацаненка, воспитав его, дав кров над головой и место за столом. И все это, надо думать, из человеческого сострадания и милосердия… А вовсе не из-за набора химзащиты, противогаза и человеческой души, после выздоровления потянутой ножки направленной на самую грязную работу и бесплатно, йа? Ну… как бесплатно… за миску жратвы и две кружки воды в день.
Карно перестал улыбаться.
– Хаунд… ты, как говорится, сволочь. И негодяй. Не веришь в добро людское.
– А вы сами-то верите? Мне положено, я же не человек.
– Да? Точно, как говорится, забыл. Ну, понимаешь, на Прогресс он работал. И попалился этим бухлом, что ему передавали раз в неделю, а у него склад свой был. Вон теперь, смотри, мой бар, как говорится, прямо настоящий.
Что верно, то верно. Зеркальные стенки, пусть и убранные сеткой, отражали добрых два десятка бутылок с цветными этикетками.
– Да этого добра вон там, в молле, как грязи.
– Так то – просто упаковка, как говорится. А тут настоящее…
– Йа… действительно. Так, а эта фрейляйн, брякающая на пианино, откуда взялась?
Карно пожал плечами.
– Нашли. В общине одной, неподалеку.
Хаунд кхекнул.
– Что? – Карно недоуменно посмотрел на него.
– То есть, натюрлих, выглядит это так…
Хаунд, вздохнув, мотнул головой:
– Пропадает у тебя тапер-штирлиц, и тут, неожиданно, в какой-то там общине, находится милашка, умеющая тренькать на клавишном инструменте, да еще и вся из себя… вундрбар шёйн, хм…
– Так… – Карно, постучав пальцами по столу, наклонился вперед. – Ты, это, как говорится, к чему клонишь-то?
– Я не клоню, камрад. Я прямым текстом тебе говорю, что поговорка про седину в бороду и беса в ребро чаще всего правильная. Иначе с чего вдруг ты, двадцать лет держащий в кулаке всю местную шоблу, вдруг не замечаешь очевидного, йа…
Карно, непонимающе косясь на красотку за роялем или чем там было музыкальное средство, начал сопеть. Сопящий Карно, как правило, сопровождался в скором времени крайне быстрым и жестким потоком ярости, конкретно направленным на кого-то. И находиться рядом с ним в такие минуты любили не многие.
– То есть, Хаунд, ты, как говорится, считаешь…
– Йа. Именно так и считаю.
– Ну, Хаунд…
Карно ушел. Даже жаль, с одной стороны… с другой – гость полностью обезопасил себя, заняв хозяина на весьма приличное время. А как еще? Карно умный, хотя иногда хотел верить во что-то хорошее. Сейчас вот, к примеру, поверил в отношения с молоденькой как бы музыкантшей и, судя по всему, знатно расстроился, понимая правду.
Вряд ли было как-то иначе до Войны. Если молоденькая красотка или юный красавец вдруг оказывались в любовниках у кого-то гораздо старше… Ни хрена это не любовь. Что угодно, но не чувства. Расчет чаще всего, решение каких-то проблем или, вот как сейчас, шпионаж. В последнем Хаунд был уверен на сто процентов. Почему? Звериное чутье, йа.
Так что подвернулась та самая не совсем пианистка вовремя. И уж наверняка пара близких Карно человек, давно думающих, как Хаунд, сейчас радостно потирали жесткие потные ладони, ожидая, как доберутся до нежного девичьего тела и примутся вытаскивать из нее правду всеми возможными способами.
Хаунд, со стороны грустно оценив хрупкую тонкую фигурку, сидящую к нему спиной, даже немного пожалел Куколку. Но недолго. Своя женщина всегда дороже, и, пока Карно злился и готовился к неприятной беседе с красоткой, пора было подумать о личных проблемах.
– Здорово, Хаунд.
О, йа, прямо день добрых пожеланий. Теперь от Беса, возникшего за столом как по желанию. А вот Бес, кстати, весьма мог пригодиться.
– Гутен таг.
– Смотрю, с боссом поговорил и расстроил старика?
Хаунд пожал плечами.
– Чего не заказываешь ничего?
– Думаю…
– О чем?
– Что лучше заказать. Нюх подсказывает наличие на кухне нескольких прекрасных мясных изделий: запеченного кота, выдаваемого за кролика; вчерашнего неудачного рыбного улова с Города, что можно есть только в сильно пережаренном виде; свинью, умершую третьего дня от болезни или, скорее всего, самых обычных глистов, сожравших ей печень. И как-то, Бес, мне совершенно не хочется тыкать пальцем в меню, йа.
– Ты бы потише, что ли…
Хаунд оглянулся. Интереса к
